Война Вихря
Шрифт:
Это был тот самый совет, который в глубине души ей хотелось дать самой себе, но почему-то она не могла это сделать.
– Вот бы мне такие мозги, как у Чарли!
– А кто сказал, что ты глупая? Какой-то идиот, который только и умел, что подсчитывать коэффициенты умственного развития. А ты поверила? Во всех случаях, когда ты не уступила и не сдалась, ты перехитрила всех. Ты ускользнула от Клиттихорна там, в твоем мире, ты выжила в Акахларе. Забудь о других. Всегда найдутся люди умнее тебя, а многие – гораздо глупее. Не думай об этом. Ты уже много пережила, а впереди у тебя новые проблемы. Избавься
– Кто же ты? – подозрительно спросила Сэм у отражения.
– Ну, можно сказать, дух. Другая форма жизни, которая существует вне привычной тебе области. Нас называют по-разному. Поскольку я отражаю тебя, я становлюсь тобой – на время.
– Ноя никогда не думала обо всем этом серьезно и ничего не додумывала до конца!
– Ты можешь рассуждать, поэтому могу и я. Я знаю все, что знаешь ты и что ты есть, но я этого не прожила и не испытала, поэтому могу судить обо всем объективно. Ты – Принцесса Бурь, ты притягиваешь их и повелеваешь ими. Они не подчиняются ни магам, ни демонам. Даже маги боятся их. Но давным-давно одна великая колдунья оказала им услугу. Возможно, о ней все забыли, но осталось в силе соглашение, которое они заключили друг с другом. Бури всегда будут повиноваться женщинам, которые принадлежат к линии, что ведет свое начало от той колдуньи. И бури никогда не предадут этих девочек – Принцесс Бурь.
– Но я-то не имею отношения к той линии.
– Возможно, хотя как знать? Бури признают тебя законной наследницей, а только это и имеет значение. Они не могут отличить тебя от той, что родилась в Акахларе. Ты уже знаешь, что можешь их вызвать, и они повинуются тебе, по крайней мере пока ты в Акахларе.
Сэм вздохнула:
– Так как, черт возьми, я должна действовать и думать?
– Надо исходить из того, что имеешь. Ты Принцесса Бурь, ты толстуха, и тебя не привлекают мужчины. Помнишь то время, когда ты жила на фермах герцога Паседо? Когда была Майсой?
– Да. Конечно. Это было по-своему счастливое время.
– Но там почти все были жертвами Ветров Перемен или каких-то проклятий, которые сделали из них чудовищ, по понятиям акхарцев. Помнишь летающего юношу, сына герцога? Разве они были неприятны тебе только потому, что сильно отличались от обычных людей?
– Конечно, нет! В них сплошь и рядом было гораздо больше человечности, чем во многих акхарцах. Они просто были жертвами обстоятельств, им не подвластных!
– А ты веришь, что акхарцы – высшая раса, которая имеет право вечного господства над другими расами в других мирах только потому, что эти другие расы не похожи на акхарцев или не признают их культуру?
– Конечно, нет! Здешняя система очень напоминает тот расизм, с которым можно столкнуться в моем родном мире.
– А помнишь свое видение Ветра Перемен? – настаивал дух, читая ее воспоминания. – Того мальчика-подростка, которого изуродовал Ветер?
– Да! А когда солдаты нашли его, он умолял их о пощаде, потому что внутри-то он оставался прежним. Но его убили! Это было ужасно!
– Что же, мы должны считать не похожих на нас низшими существами или даже убивать всех изувеченных, изуродованных, искалеченных?
– Что за бред! К чему ты клонишь?
Отражение смотрело ей прямо в глаза.
– Что твои проблемы в сравнении
Черт возьми, зеркало было право на сто процентов. Она нисколько не возражала бы против того, чтобы снова разделить кров и пищу с людьми из приюта герцога Паседо. Но не исключено, что, если бы не снадобье, стирающее воспоминания, она избегала бы многих из них или чувствовала бы к ним отвращение. Снадобье стерло не только память, но и предрассудки. Она ничего не помнила; те люди были единственными, кого она знала, для нее они были нормальными. Сэм стало стыдно. Те мерзавцы, что насиловали ее, Бодэ, девочек, дочерей Серкоша, – они были "нормальными", и Замофир был "нормальным". Вероятно, даже Клиттихорн был "нормальным".
– Именно понимание этого делает тебя мудрее почти всех акхарцев в Акахларе, – сказало отражение. – Да и большинства жителей твоего родного мира тоже. Истинный критерий превосходства один: мудрость.
– Что же я должна делать? Отражение улыбнулось:
– Посмотри в себя, а затем на свое отражение, реши, что оно просто прекрасно, что тебе нечего стыдиться себя.
– Я… я очень хочу это сделать, но я не уверена, что могу! Я всегда ненавидела свою непохожесть на других! Это о ней я пыталась забыть. Но вот я снова Саманта Бьюэлл, и освободиться от стыда и терзаний, зная, что моя непохожесть останется, совсем не легко.
– Если ты этого действительно хочешь, я могу дать тебе эту свободу. Я не могу принять решение за тебя, но, если ты искренне желаешь этого, если ты впустишь меня, если не будешь бороться, бояться, сомневаться, тогда сейчас, в этот момент, возможно, только в этот момент, я могу исцелить тебя.
"Вот о чем говорила Итаналон. Примириться с тем, какая я есть, и отсюда уже двигаться дальше. Научиться быть просто собой…"
Хотя счастливые превращения случаются только в сказках, перестать мечтать о них оказалось чертовски трудно.
Отражение замерцало и словно начало блекнуть. Сэм испугалась, что уже сделала выбор тем, что медлила сделать его.
– Подожди! – позвала она. – Я… я готова.
Отражение вновь стало четким, оно становилось действительно ее отражением. Оно стало приближаться, будто подплывать к ней, пока не подошло вплотную.
Затем ее отражение и ее тело слились, в мозгу, во всем теле Сэм ощутила покалывание, возбуждение. Барьеры в ее памяти падали, словно кости домино, пока она не вспомнила свое прошлое – все, вплоть до этого момента, но с такой спокойной ясностью, какой никогда прежде не знала.
"Что за неразбериха творилась со мной и там, дома, и здесь? Пора перестать бояться жить. Пусть я не такая, как все, но это совсем не так плохо".
Было такое чувство, словно она то ли родилась заново, то ли стала взрослой и мудрой.
Так что же теперь? Она устала убегать, прятаться, бояться будущего. Если здесь, в Акахларе, она обладает силой – великой силой, – может, пришло время воспользоваться ею?
Внезапно Сэм поняла, что снова стоит в спальне Итаналон. Никакого отражения в зеркале не было.