Война Владигора
Шрифт:
Несколько друзей, которые по очереди прятали Рюгена, предлагали переправить куда-нибудь Карого. Хотя бы на время.
— Это невозможно, — грустно улыбался молодой князь. — Он все равно вернется ко мне.
На встречу с Владигором Рюген тоже пришел с Карым. Пес сидел у ноги хозяина и время от времени рычал на дерево, растущее у окна, чем вызвал даже шутливый вопрос синегорского князя:
— Он тебя только от деревьев бережет или от людей тоже?
А потом, когда они поехали рядом по лесной дороге, Карый бегал рядом по лесу до тех пор, пока с хозяином не приключилась беда.
Яма, куда провалился хозяин вместе с другим человеком
Забавке всю ночь слышался жалобный собачий зов.
Накануне она помогала разродиться лосихе. Упрямый лосенок пытался выйти на белый свет не головкой вперед, а копытцами, что убило бы и его самого и мать. Забавка потратила много сил, уговаривая его, мало что еще соображающего, развернуть свое тельце другой стороной. Одновременно надо было успокаивать и замучившуюся лосиху. Роды прошли при луне. Лосенок, облизанный матерью, очень скоро весело засеменил вокруг нее, забыв о недавних страданиях и страхах. Забавка же вернулась в замок, как обычно, почти без сил. И мгновенно заснула. А в середине ночи проснулась, услышав, как тоскует где-то собачья душа.
Но как раз собакам-то она не особенно доверяла. Собачьи души — особенные. У другой хозяин отлучится в соседний дом, а то и просто запрет ее в чулане, и уже такие страдания, словно рушится мир. А хозяин вернулся — все и забылось. Если бы ей на каждый собачий зов летать, она бы только этим пустым делом и занималась. Но в том жалобном стоне, который прилетел к ней откуда-то издалека, слышался ей подлинный зов о помощи.
И пришлось Забавке, не дожидаясь утра, отправляться на этот зов.
Собака страдала в жуткой лесной глухомани, где догнивали поваленные старым буреломом деревья. Это отец упражнялся в молодости. Когда она научилась не только, как он, валить деревья, но и возвращать на места, а также пересаживать их, она попробовала оживить и эти ели. Но время уже ушло. Это было бы примерно то же, что пытаться оживить полежавшего с неделю в могиле покойника. Поставить его на ноги можно, и даже заставить двигаться. Но только будет ли он жить?
В том лесу, Забавка это знала точно, проживала медведица. Но собака не дура — в лесу в одиночку задирать медведя не станет. Медведице тоже бросаться на собаку ни к чему. Без человека собака обходит медведя на большом расстоянии, не подпуская к себе. Берлога же в это время пустая, и собаке там делать нечего.
Все это Забавка обдумывала, пока добиралась до места и вслушивалась в собачьи жалобы. Так получалось, что стон был по хозяину.
Рослый гончий пес, весь в грязи, с кровавой царапиной на боку, встретил ее возле берлоги. Но странное дело — как раз над берлогой ее отец для чего-то соорудил заслон. И псина страдала, не в силах его преодолеть.
Для начала юная ведунья приласкала пса и попросила его успокоиться. А вот сделать главное — снять заслон и посмотреть, что или кто там в берлоге, — ей не удалось. Отец с каждым днем выставлял заслоны один сложнее другого. Забавка попробовала перенести псину с собой —
Она не хотела оставлять его в одиночестве и постаралась уверить, что скоро вернется назад. Сама же полетела в замок, чтобы попробовать по отцовским книгам узнать об этом заслоне.
Отца не было. Книги стояли на полке, свитки лежали в сундуке, шар покоился на столе. В отцовский кабинет она вошла свободно, но едва собралась взяться за шар, чтобы увидеть синегорского князя, как почувствовала зов другой страдающей души. На этот раз крик о помощи подавал конь. Причем этот конь ее знал, он обращался именно к ней.
Она подняла в воздух хрустальный шар, но князя нигде не увидела. Его словно не было в Поднебесье. Тогда она сходила к себе и принесла лоскуток меховой одежды, который сорвала с колючего куста на круче. Быть может, на нем еще осталась память о бывшем хозяине.
Взяв в руки лоскуток, Забавка снова подняла шар в воздух и увидела неожиданное. Конь князя, знаменитый на все Поднебесье, стоял у дома из шкур. Забавка поняла, что именно его зов она и услышала. А рядом с Лиходеем стояла юная девушка, она говорила коню что-то ласковое, что могло его успокоить. А потом большим гребнем принялась расчесывать его гриву. И Забавка вдруг услышала по крайней мере часть того, что говорила далекая северная девушка красавцу коню. Она разговаривала с ним о синегорском князе. Рассказывала, как любит его и что вынашивает под своим сердцем его сына.
Как возле нее мог оказаться конь и куда исчез князь, Забавка из ее рассказа не услышала.
Она стала рыться в отцовских книгах, потому что испугалась мысли: если хрустальный шар не видит нигде князя, если Лиходей оказался в чужом краю, а в берлоге медведицы кто-то спрятан под отцовский заслон, то этот кто-то и есть князь Владигор.
Поэтому она сразу бросилась назад к берлоге. Гончий пес по-прежнему лежал у берлоги. И вид у него был совсем несчастный. Но увидев ее, он все же вильнул хвостом.
А Забавка придумала новый способ обмана заслонов. Она попробовала создать образ отца. Это почти получилось, но чего-то ей не хватало. Заслон чуть приоткрылся, но сразу захлопнулся. Тогда она создала промежуточный образ — отцовское кресло. Кресло было удобным, отец делал его по себе. Здесь, среди бурелома, возле берлоги медведицы, оно выглядело немного смешно, но зато было как настоящее. Вчувствовавшись в его образ, Забавка стала перевоплощаться в отца. Ей надо было создать отца всего — не только с лицом, руками-ногами, но и с запахами, выражением глаз. Однако уже в конце воплощения ей вдруг стало так гадко, что она чуть не стряхнула с себя этот необходимый образ. Однако, пересилив себя, удержала его. Первым поверил пес. Он отодвинулся и зарычал. И заслон исчез. Забыв об образе, Забавка рванулась к берлоге. И встретила ненавидящие глаза молодого мужчины.