Война за Бакту
Шрифт:
– Согласна, - Эльскол растянулась на лежанке; то, что та была твердая, как камень, и на ней явно не хватало двух-трех перин, Лоро не смущало.
– Сикстус говорит, что стать воином и причинять вред другим - для вратикс очень серьезное решение. Это все из-за бакты.
– Не поняла…
– Ну, из-за того, что они производят бакту… - Эльскол помолчала, разглядывая потолок.
– Ашерн затачивают верхние конечности и красят себя в черный цвет. Знаешь, зачем?
Йелла не знала, хотя подозревала, что, очевидно, для боя. Лоро согласилась с предположением.
– А в черный они красят панцирь,
– По крайней мере, теперь понятно, почему вратикс не устроили восстание и не перебили всех людей на планете, - кореллианка вздохнула; Лоро окинула ее странным взглядом.
– Плохо, что им приходится участвовать в войне, чтобы завоевать свободу, которую им вообще не следовало терять. Надеюсь, нас не скоро поймают, чтобы ашерн смогли подготовиться. Как ты думаешь, когда Исард откроет на нас охоту?
– Хороший вопрос. На ее месте, - террористка закинула руки за голову, - я бы объявила сезон отстрела мятежников за секунду до того, как мы сыграли шутку с генералом Дларитом, но она пытается сохранить спокойствие и счастливую жизнь населения. Если народ из картеля увидит на улицах белые доспехи, то он крепко задумается, а так ли уж ему нужна Снежная королева.
Эльскол села, прислонилась к стене.
– Совсем забыла, я же новости тебе пришла рассказать, чтобы ты не думала, что у Исард только и забот, что думать о нас.
– Да ну?
– Ну да. И новости, между прочим, хорошие.
Йелла села на пол, скрестив ноги, передвинула бластер, чтобы было удобнее, и только потом улыбнулась соседке.
– Вот теперь я готова их выслушать.
– "Исказителя" больше нет.
Вессири поняла, что сейчас от изумления раскроет рот. Чтобы этого не случилось, она спросила: - Как так?
Не слишком ловко вывернулась, но хоть не так глупо, как хлопать ресницами с разинутым ртом.
– Исард решила поймать твоего дружка, но Веджа не так просто взять. Строгая диета из протонных торпед способствует резкому похуданию, знаешь ли. "Исказитель" не сдюжил. О потерях в эскадрилье данных нет… по крайней мере достоверных. Информацию передали по местным корпоративным новостям, так что делай скидку.
Эльскол снова легла.
– Но если они сообщают о гибели "Исказителя", это значит, что потеря корабля - меньшая из проблем Исард, - Йелла восторженно взмахнула кулаком.
– Может, эта миссия не такая уж самоубийственная?
Лицо Лоро было мрачным.
– Подруга, до победы еще далеко, а если будешь лезть под выстрелы, это не соединит тебя с мужем.
Вессири растерялась.
– Что?
Скрывай не скрывай, но если рассматриваешь задание именно в таком свете, потом сложно притворяться.
– Я… никогда…
– Эй!
– оборвала ее лепет Лоро.
– Я что, похожа на клерка из "Ксукфры", который верит во все, что ему талдычат? Нет, подруга. Я побывала на твоем месте. Я потеряла мужа на Сильпаре, его убили импы, и я хотела умереть вместе с ним. Я отправилась в священный поход, возжаждала мести, убивала ради нее, но где-то в глубине у меня засела мысль, что когда меня застрелят, мы опять будем вместе. Ведж первым заметил…
– Когда он вышиб меня из эскадрильи, я словно проснулась. И по-другому увидела мир.
Йелла подняла голову; в носу пощипывало.
– Хочешь сказать, что нет никакой жизни после смерти?
– Хочу сказать, что нет никакой разницы, - Эльскол вытянула руки перед собой, развернув ладонями вверх, словно весы.
– С одной стороны, если нет жизни после смерти, тебя запомнят по тем делам, которые ты совершил, пока был жив. С другой стороны, если наоборот, можно разделить все, что сделал, с теми, кто умер до тебя. В любом случае единственный путь - прожить как можно дольше и совершить как можно больше. Я решила, что не хочу, чтобы меня запомнили здесь или на любой другой планете за то, что я сдалась. Не думаю, чтобы ты мечтала об обратном.
Йелла хмуро разглядывала небольшие ладони Лоро с крепкими короткими пальцами в пятнах от оружейной смазки.
– Ты права, но… но иногда… мне больно, - она прижала руки к груди.
– Тут больно. И так сильно, что не хочется жить.
– Чушь, - темные глаза террористки похолодели.
– Боль - это единственный способ узнать, что жива.
– Что?
– Если иной мир - особое и благословенное место, а не слишком много верований, которые говорят об обратном, значит, когда тебе больно, ты еще здесь, ты жива.
Лоро сунула ладони под мышки, уставилась в пол.
– Мне по-прежнему больно, но я не сдаюсь. Я не позволю взять надо мной верх!
– Так и я не позволяю!
– Да, подруга. Ты сильная, очень сильная, правда, - Лоро кривовато усмехнулась.
– Но ломаются даже сильные, просто нужно больше затрат, и тогда становится больно по-настоящему. Мой тебе совет: сражайся.
Оставалось только кивнуть, потому что Лоро говорила правду. По крайней мере, часть сказанного действительно была правдой - та, которая касалась стресса. Напряжение грозило стать проблемой, отодвинув все остальное на задний план. Во время коротких передышек Йелла пыталась восстановить прежнее ощущение мира вокруг себя. И каждый раз вспоминался Дирик. Радость растворялась в грусти, а та сворачивалась в боль и печаль. И недолго ждать, когда сдаться будет легче и проще, чем сражаться с импами и всем остальным.
Раньше подобной проблемы не возникало, наверное, потому, что когда Дирик пропал при облаве, всегда существовала возможность его освобождения; они встретятся и будут жить долго и счастливо. Надежда стала щитом, прикрывающим от отчаяния. Обстоятельства изменились, но и она теперь - совсем другой человек. Я сумею выжить.
Йелла подняла взгляд, она почти уже сказала Эльскол эти слова, когда тишина наполнилась истошным визгом, от которого завибрировали стены. Ошибки не возникло: так ныли только двойные ионные двигатели. Йелла бросилась на пол возле дыры входа и, лежа на животе, осторожно высунула наружу голову. Буросерые башни деревенских построек в густом переплетении ветвей разглядеть было сложно - пока их не осветили зеленоватые отблески выстрелов. Где-то рядом занялся пожар. Лазерные лучи рассекали воздух, срубая толстые ветви; огненным дождем сыпались горящие листья.