Война за океан (др. изд.)
Шрифт:
Гончаров отказался.
Невельской серьезен, немного сутулится. Простился радушно и почтительно, опять словно обрадовался, глядя в глаза Гончарову.
Невельской останется здесь с семьей надолго.
Губернатор пошел с ним на шлюпке. Шлюпку немного подбрасывает.
«Может быть, и нехорошо покажется, что я не сошел, — думает Гончаров. — Но ни на что смотреть не хочется! Да и пора домой! Они тут все герои, право. И Екатерина Ивановна, верно, не так все легко перенесла, как Муравьеву кажется, у нее ребенок умер, что же я поеду смотреть на нее? Не надо трогать, если не можешь помочь как следует. Конечно, на берегу тут много интересного. Да я-то не историк! И вряд ли смог бы вдохновиться этой нищетой. Нужда повсюду видна, как ее ни закрашивай. И с Муравьевым
Пока время шло, Гончаров ходил по палубе с нетерпением, хотя знал, что, даже если генерал скоро явится, все равно ночь на якоре простоять придется.
Думал, сколь важны для развития государства такие люди, как Муравьев. Но должно быть и развитие предпринимательства в России. Этим сильна Англия и Европа вообще, а особенно, видимо, Америка. И России надо!
«Был бы тут завод на берегу или рубка леса, гонял бы крепкий хозяин плоты по рекам, отправлял бы лес в Китай или на Сандвичевы острова, стоило бы съехать… Да нет ничего этого. Только крайнее напряжение сил человеческих по приказу. Деятельность частная у нас лишь в зачатке.
А тут еще начнется, чего доброго, ссора, склока, заведут какую-нибудь интригу, если такие важные открытия совершены! Начнется подсиживание друг друга. Славы не разделят, она достанется в конце концов тому, кто сильней! Писать о здешних делах — это значит, надо изобличать Буссэ, трогать своего адмирала, а дела их утопают в спасительной секретности и накрепко заперты от литературы. Что же, это по-нашему, по-чиновничьи, и бесполезно тут браться за перо! Тут под силу все сляпать официальному историку. Но сердцевину дела можно изобличить и надо непременно, она понятна, едина всюду». Так рассуждал писатель в холодный и сырой вечер, то гуляя по палубе, то сбегая вниз и снова поднимаясь посмотреть, не идет ли шлюпка.
Глава тринадцатая
НОВЫЕ СПУТНИКИ
Вот уж три недели, как ушла шхуна с Муравьевым. Наступило долгожданное время высоких вод, а шхуны нет, и нет Невельского.
По совету Воронина теперь фрегат ведут не прямо в реку, а по так называемому сахалинскому фарватеру, более глубокому, вдоль берега острова, с тем, чтобы вывести его через весь лиман в Охотское море, а уж оттуда по северному, более изученному фарватеру — в Амур.
В распоряжении Путятина два фрегата, заботиться надо об обоих, хоть разорвись, цели назначены для них совершенно противоположные, и расстояние между ними все увеличивается. «Паллада» движется еле-еле, время идет, парохода нет. Может вообще усесться, да так, что не снимешь.
Муравьев обещания не исполнил. Все сроки прошли, вода спала, а шхуны нет.
Но есть отрада и у адмирала. Перетасовка команд и офицеров на фрегатах идет полным ходом. Бирюлев и Бутаков [116] переведены на «Палладу». На их места отправлены испытанные спутники адмирала: Пещуров [117] , Лосев. С «Паллады» на «Диану» пойдут Зеленой [118] и Колокольцов. Сам адмирал дважды ходил на своей синей гичке на «Диану», к мысу Лазарева. Фрегат изготовляется к походу в Японию. Капитан его, Степан Степанович Лесовский [119] , старается, и дело у него кипит.
116
Бутаков Иван Иванович (1822–1882) — мореплаватель, впоследствии вице-адмирал, дважды обогнувший земной шар. Был старшим офицером на фрегате «Паллада», из Гонконга был отправлен курьером в Петербург, вернулся в Восточный океан на «Диане». В июле 1855 г. назначен командиром «Паллады», участвовал в Амурской экспедиции, затем вернулся в Кронштадт.
117
Пещуров Алексей Алексеевич (?-1891) — кругосветный
118
Зеленой Павел Алексеевич (XIX в.) — участник плавания на фрегате «Паллада» в Японию. И. А. Гончаров в очерках «Фрегат «Паллада»» отметил его неуравновешенность, самодурство, развившееся потом в нем — одесском градоначальнике-черносотенце.
119
Лесовский Степан Степанович (1817–1884) — кругосветный мореплаватель, впоследствии адмирал. В 1853–1854 гг. на фрегате «Диана» перешел из Кронштадта в Японию и поступил в распоряжение Путятина. Был приморским военным губернатором во Владивостоке. Описан в очерках В. Крестовского.
В 1857 г. перешел в торговый флот, участвовал в организации Русского общества пароходства и торговли. Исполнял дипломатические миссии в США. Был морским министром и главным начальником русских морских сил на Тихом океане.
На мысу Лазарева заканчивают печь сухари на все время вояжа. Противника и духа не слышно, не подходил: кажется, кораблей его нет в Японском море.
А шхуны все нет… Уж наступил сентябрь.
…К борту «Паллады» подошла большая гиляцкая лодка.
— Эй, кто там! — крикнули из нее по-русски.
— Что тебе надо? — спросил вахтенный офицер.
— Воронина ли, адмирала ли, ково ли! — сказал гиляк Еткун. — Невельской послал!
— А ну живо подымайся!
Еткун и Араска вскарабкались на палубу.
— Лоцманами послал Невельской! — заявил Араска.
— А где он сам?
— Посел на Миколаевск с бабой вместе, баркасом, потом пароходом придет сюда.
Адмирал слышал этот разговор и поднялся на палубу.
— Шхуна пришла? — спросил он.
— Нету! Маленький пароход придет, больсой труба! А че тебе, адмирал?
— А где же шхуна?
— А церт ево знает, а где схуна!
— Нету схуна! — подтвердил Еткун. — Ево не придет, однако, пропала. Наса встретил Невельского на острове Лангр, он с бабой и с маленьким ребятенком здали, здали схуны и не доздали и ходили на баркасе на новое место.
— Налево посел! Куда тебе таскает? Прямо нельзя, — закричал на Путятина Еткун, — давай налево.
— Слюпка туда гоняй вода мерять. Тут на банка попадес и не слезес. Фрегат не лодка!
Послали шлюпку; оказалось, цепь глубин не прерывается в направлении, указанном Еткуном.
— Невельского наса встретил на море. Он спросил: а как «Паллада»? Наса сказали: его идет! С Лангра видно далеко в тумане фрегат. Ево радовал! Говорил: худо, схуна нет, велел наса на Лангре здать, когда ево пойдет сюда обратно маленьким пароходом. А наса не здал, посел сам! Це ево, долго мозет ходит? А надо судно скорей таскать.
При всей своей бесцеремонности гиляки Еткун и Араска сразу зарекомендовали себя нужными и даже незаменимыми людьми.
— А Невельской придет на Лангр и спохватится, куда вы исчезли?
— Ни церта! — с невозмутимым видом отвечал Еткун.
— Тебе адмирал? Хоросо! — похвалил Путятина Араска.
— Дети! — сказал с ласковой снисходительностью адмирал.
Путятин спросил гиляков, не хотят ли они креститься.
— Давай! — охотно ответил Араска. — Рубаха есть?
— Мозно! — ответил и Еткун. Он уж один раз крестился, но не хотел отставать от товарища, если дадут рубаху.
Гиляки объяснили, что знают все мели и каналы в лимане, приходится бить тут зверей, поэтому известно, когда вода большая, а когда маленькая, куда загонять белух перед отливом, где ловить рыбу, у каждой рыбы своя дорога.
— Наса коронный лоцман! — заявил Араска.
— Откуда ты знаешь, что бывает коронный лоцман?
— Моя схуна «Восток» сюда прослый год таскали, и Корсаков как раз сказал: моя коронный лоцман!