Война закончена. Но не для меня
Шрифт:
Остап взял тело Удалого на руки и пошел с ним сарай. Все самое гадкое, самое омерзительное уже свершилось. Жестокость, наслоившаяся на смерть нашего товарища, не имела смысла и была даже кощунственной. Я кинулся на Смолу, толкнул его в грудь, потом схватил за горло. Смола одурел. Ярость сделала его слепым и очень сильным.
– Уйди, командир! – орал он дурными голосом. – Я убью эту суку… из-за него… из-за него Удалого… не трогай меня, командир…
Мне пришлось его ударить в челюсть. Смолу откинуло в сторону, он едва устоял на ногах.
– Ладно… – тяжело
– Веди его в сарай! – приказал я.
Покачиваясь, как пьяный, Дэвид с трудом поднялся на ноги. На лицо его было страшно смотреть. Один глаз заплыл, из носа хлестала кровь, верхняя губа посинела и распухла, отчего весь рот перекосился. Мы говорили по-русски, и он плохо понимал, что происходит и что сейчас его ожидает.
– Командир, – стал спорить Смола. – Давай расстреляем его здесь. А труп кинем в огонь! Зачем нам потом волочить его из сарая сюда?
– Веди его в сарай!! – крикнул я, чувствуя, что и мои нервы на пределе.
Смола выругался и с силой ударил Дэвида кулаком между лопаток.
– Пошел, скотина!!
В темном, заполненном дымом сарае мне открылась самая печальная, абсурдная, не воспринимаемая моим сознанием сцена: лежащий на полу Удалой с разорванной грудью и стоящий перед ним на коленях Остап.
Я давно не терял друзей. Но даже если бы недавно случилась потеря – к этому все равно нельзя привыкнуть. Все равно это ужас, отчаяние, боль, горечь. Я любил Удалого. Он был прекрасным парнем, смелым и смекалистым бойцом, отличным товарищем. Нас очень многое связывало. И как я мог поверить, что его уже нет и больше никогда не будет?
Смола загнал в сарай Дэвида, толкнул его к стене и поставил на колени.
– Покойся с миром, – шептал Остап над телом Удалого и заторможенно крестился.
Головешки в залитом водой костре едко дымились и постреливали искрами.
И вдруг словно острой сосулькой в сердце – тишину пронзил звонок смартфона.
Мы растерянно переглянулись и не сразу поняли, что гаджет пищит в кармане мертвого Удалого.
ГЛАВА 29
– Четырнадцать пропущенных вызовов, – сказал Остап, глядя на смартфон. – Командир… наверное, пришло время ответить ему?
– Давно пора, – отозвался Смола. Он нервно ходил вокруг Дэвида. Затем резко остановился. Надавил на кнопку на рукоятке пистолета, извлекая обойму. Ударом ладони загнал ее обратно. Снял с предохранителя. Оттянул затвор пистолета. Отпустил. Пистолет клацнул… Смоле не терпелось приступить к казни.
– Остап, – сказал я. – Брось смартфон в угли. Он нам больше не понадобится.
Остап переглянулся со Смолой, будто не был уверен, что правильно расслышал и понял меня. Он раскрыл ладонь, со смешанным чувством посмотрел на смартфон, но кинуть его в кострище все же не решился.
Я подошел к Смоле.
– Пистолет, – сказал я, протягивая ладонь.
– Что?! – переспросил Смола, и судорога боли исказила его лицо.
Я вырвал пистолет из его ладони, вытряхнул обойму и оттянул
Смола не понимал, что я делаю.
– Подними его! – приказал я, кивая на Дэвида. – Пусть умоется. Хороним Удалого и через десять минут выходим.
Смола нахмурил брови, уставившись на меня черными глазами.
– Я не понял… Ты собираешься идти с лейтенантом??
– Именно так.
– Но… – у него перехватило дыхание от негодования. – Но как мы можем позволить ему жить?! Почему Удалой мертв, а эта гнида еще живет? Почему он еще дышит, смотрит, слушает?? Командир, что ты делаешь??
– Смола, я делаю то, что должен.
– Нет, нет, нет!! – вдруг закричал Смола. – Ты должен пристрелить его сам! Сейчас же! Немедленно! Ты должен это сделать, потому что мы тебе верим, потому что ты всегда был справедлив и беспощаден к врагам! Если доверишь это сделать мне, я буду тебе благодарен! Если прикончишь его сам – я не обижусь!
– Его никто не тронет, – твердо сказал я. – Выпей воды и успокойся. Нам скоро выходить…
Тут даже скупой на эмоции Остап опешил:
– Командир, Удалой погиб из-за Дэвида. Такие вещи прощать нельзя. Я сдохну от ненависти, если мы его не расстреляем. Зачем он нам? Ему нельзя верить! Он не приведет нас к складу, поверь мне. Он снова подставит нас…
– Остап, оставь свое мнение при себе, – жестко ответил я. – Я не советуюсь с вами. Я приказываю.
– Это все так… Но скажи – разве я часто ошибался? Я когда-нибудь говорил откровенную чушь?
– Командир! – взревел Смола, который накрутил себя до предела и, по-моему, уже не отдавал отчет своим словам и поступкам. – Считай, что я подал тебе рапорт об отставке!! Но эту суку я расстреляю!! А потом делай со мной что хочешь!! Мне пофиг!! А свой долг я все равно выполню!!
Кажется, наступил момент, когда надо было проявить железную волю. Я подскочил к Смоле и схватил его за горло.
– Нет, парень, ты ошибаешься!! – закричал я ему в лицо. – Я не принимаю от тебя рапорта! Можешь сожрать его и запить шаропом! Ты будешь подчиняться мне и выполнять мои приказы, какими бы абсурдными они тебе ни казались! Ты на себе понесешь американца до склада! Ты будешь целовать его в *опу, если я тебе прикажу! Ты хорошо меня понял, Смола?! Никаких непоняток не осталось?!!
Смола скрипнул зубами. Кадык на его горле дернулся.
– Ну, смотри, командир, – процедил он. – Не пожалей…
Дэвид во время нашей ругани не менял позы и боялся пошевелиться. Он стоял на коленях, низко опустив голову. Из разбитого носа крупными тяжелыми каплями шла кровь. Плечи его вздрагивали, словно время от времени к его телу подносили оголенные электрические провода. Он понимал, что решается его судьба. И все же не терял достоинства, не оправдывался и не вымаливал прощения. Я думаю, что приставь к его виску пистолет, он не изменил бы себе, а лишь закрыл бы глаза да прошептал прощальную молитву. И, может быть, вспомнил о своей невесте из Мичигана да мысленно попросил бы у нее прощения за то, что дал напрасную надежду.