Война зомби
Шрифт:
Профессор накренился, Гурбан подхватил его, не дал упасть.
— Потому что все, известное мне, известно и врагу рода людского…
— Кому-кому? — Верховный комиссар встал из-за стола и двинул к оппоненту.
— Врагу, — едва слышно повторил Павел Сташев. — Братству.
— Какому еще братству?! — Верховный комиссар подошел к профессору. — Что ты мелешь?!
Новое обличье не смогло утаить от Данилы то, что отец едва сдержался в этот момент. Гурбан же проигнорировал неприкрытое хамство комиссара, его занимал сейчас другой,
— Профессор, мы ведь уничтожили Братство! Тогда, в Москве…
— Верно, — кивнул ему Павел Сташев, — в Москве уничтожили. Но только в Москве.
Сказанное им было настолько ошеломляющим, что реакция питерских вожаков вмиг стала несущественной и для Дана:
— Отец, ты хочешь сказать, что Братство до сих пор существует?
…Вот-вот ты станешь одним из нас. Приди к нам, и ты никогда не будешь больше бояться. Мы — сила…
…Паразит сместился на черепе Дана. Это было немного щекотно. И вообще, от слизня веяло умиротворением каким-то, что ли…
…Нахлынуло ощущение многогранности мира, одновременного присутствия в миллионах разных мест. Многие твари земные были Данилой Сташевым, видели его глазами, ощущали реальность его органами чувств, пока он мчался по заснеженной равнине, нырял в океанские глубины, охотился на людей в небоскребах Нью-Йорка, дрался сам с собой за добычу в стае зомбоволков… Он растворялся в их бесконечной, всепоглощающей ярости…
Дан мотнул головой, прогоняя неприятные — очень-очень неприятные! — воспоминания о том, как его насильно сделали членом Братства. С тех пор его мнение не изменилось: Братство должно быть уничтожено.
— Да, Братство до сих пор существует, — продолжал отец. — И оно не оставило своих планов по захвату острогов, последних оплотов человечества. И первым из крупных острогов будет атакован Ленинград. Я знаю это точно. После того как меня засекли и я вынужден был покинуть локальную сеть, я видел на дорогах от Новосибирска до Питера разрозненные отряды Орды. Орда подконтрольна Братству, ее отряды собираются в боевые соединения. Они идут сюда, они уничтожают на своем пути мелкие остроги. Скоро Орда ударит в Стену Ленинградской коммуны!..
В зале опять стало тихо.
Вояк несколько смутило заявление профессора. Они как никто знали, что Ленинград нынче беззащитней грудничка в лапах зомби, ведь вооруженные силы острога уничтожены на подступах к Москве.
Верховный комиссар приблизил свое усатое лицо к лицу профессора и шумно втянул воздух.
— Да от тебя же пахнет. Ты пьян! — Он отшатнулся. — Что мы слушаем этого алкаша?! Он нам расскажет тут про белую горячку!
На этом «дипломатическая» миссия закончилась. Москвичей с хохотом вытолкали из зала.
— Шустро, да! — рокотало сзади. — Насмешили, да!
Подгоняя прикладами, «варягов» и профессора
— Этих больше не пускать. — Командир конвоя (на пару лет младше Дана), подражая верховному комиссару, развернулся на каблуках и деланно пробасил охранникам: — Подойдут ближе, чем на тридцать метров, — открыть огонь без предупреждения. Ходят тут всякие!
— Может, сразу к стенке? — задумчиво поскреб щетину на горле худощавый сержант лет сорока. — При попытке к бегству? Или за провокацию — прыжок на месте? Не нравятся они мне, рожи-то подозрительные.
Его коллеги одобрительно загудели, щелкнули предохранители «калашей».
Мариша тихонько ойкнула. Данила шагнул вперед, закрывая ее собой. Ашот вытащил из кармана любимый мультитул — местные опрометчиво не увидели в пассатижах и отвертке смертельное оружие, не изъяли. Гурбан застыл, удерживая профессора от падения — тому с каждой минутой становилось все хуже. Выступление перед комиссарами отобрало у него слишком много сил.
— Никаких стенок, никаких прыжков и прочей физкультуры. — Бас командира конвоя сорвался до фальцета. — Приказ самого. Это все ж московские дипломаты, нельзя так с товарищами.
— Москвичи? — В глазах сержанта зажегся недобрый огонек. — Точно москвичи?
— А что, не видно? — Главный конвойный кивнул на Маришу и Дана, одетых весьма экстравагантно.
Охрана разом загомонила. У многих родственники ушли в победный поход на бывшую столицу России, так что любить москвичей у них не было ни малейшего повода.
— Баранов, отставить! Выполнять приказ! — Вновь развернувшись на каблуках, молодой начальничек удалился в приемный покой, сопровождение из пяти бойцов последовало за ним.
— Слышал, Баранов? Выполнять была команда! — буркнул Ашот и, сунув мультитул в карман, первым пошел прочь.
Остальные тоже не задержались. Лишь значительно удалившись, Данила перестал ощущать затылком недобрый взгляд сержанта Баранова.
Ашот внезапно остановился, развернулся к Сташеву-старшему:
— И что теперь делать прикажете, а, профессор? Вот обязательно было этим дебилам в форме про глобальное уничтожение слизней рассказывать? Они ж дальше устава ничего не видят… — Толстяк махнул рукой и замолчал — мол, не я один умею лишку брякнуть.
— Из Питера по-любому валить надо, — подал голос рядовой Петров. — Если профессор не соврал, скоро тут неуютно станет. Ордынцы — ребята крутые.
— Отморозки еще те, — согласился с ним Гурбан. — Раз питерцы ни себе, ни всему человечеству помочь не хотят, надо самим как-то…
— Ты, Гурбан, реально погоди наш народ под одну гребенку.
«Варяги» в одно движение обернулись на голос. Даже вконец ослабевший профессор Сташев совершил этот сложный для него маневр. А что оставалось делать, если его приподняли и поставили уже лицом в другую, противоположную сторону?