Война. Семья. Друзья
Шрифт:
Только в марте Крапивину удалось немного забыть о зарубежной поездке, так как он готовился к первенству области по боксу. Тренировки проходили каждый день плюс 5-6 уроков в школе. На развлечения и разные мысли времени не оставалось.
Соревнования прошли относительно неплохо: выход в финал и поражение лишь по очкам. Причем судьи отдали предпочтение сопернику не совсем справедливо.
Однажды теплым мартовским вечером Колька шагал с тренировки. Неожиданно из-за угла появился Бардин, который нес сумку с продуктами. Отношения между пацанами давно нормализовались, и жить стало спокойнее всем.
– Ты откуда,
– Да вот, мамка послала к тетке за хавкой. А ты что же, все лупишь физиономии своим ровесникам?
– Пойми, это спорт. Да и к армии надо готовиться. Такие вот дела, Жорка.
– Хочешь сказать к войне?
– Ты чего городишь, Сударь? Товарищ Сталин сказал о невозможности таковой.
– Иосиф Виссарионович много чего говорит и особенно делает, а доверчивые и наивные люди верят всему…
На стене дома культура висел огромный портрет вождя народов и смотрел на прохожих снисходительным взглядом с едва уловимой усмешкой. От таких откровенных высказываний своего знакомого будущий офицер на несколько секунд потерял дар речи. Крапивин осторожно оглянулся, посмотрел по сторонам, а потом тихо сказал:
– Ты с ума сошел? Сталин – наше все. Смотрит на несколько лет вперед, а нам, обычным гражданам надо просто верить ему и идти за ним, куда бы тот ни приказал.
– Хороший ты пацан, Милорд, но глупый и непонятливый, – продолжал Бардин. – Давай, присядем на скамейку.
Вокруг росло много деревьев, дышалось легко и свободно.
– Выпей лучше молочка, – Жорка достал из сумки большую бутылку и книгу «Три мушкетера».
Глотнув вкусный напиток, Колька успокоился и вопросительно посмотрел на ученика соседнего класса.
– Георгий, Дюма который раз читаешь?
– Второй. А сам сколько раз перечитывал?
– Что тут сказать, люблю я эту книгу, да и многие другие, – ответил Николай.
– Ты не горячись, спортсмен, а выслушай меня, – продолжал Бардин. – Твоя семья живет в большой и шикарной квартире. Батя, пока известный и уважаемый человек, получает большую зарплату. Вы несколько раз ездили на море. А я живу с матерью и двумя младшими сестрами в старом деревянном бараке в одной комнате с общим коридором. Отца арестовали полгода назад. За что? А ни за что. Просто высказал свое мнение о предстоящей войне и о том, как нашей стране придется тяжело. Кто-то стуканул, куда следует, ранним утром подъехала к дому темная машина и трое бесцеремонных товарищей увели единственного кормильца, предварительно перевернув всю комнату с ног на голову. Между делом исчезли все сбережения, на которые мы могли бы жить целый год. Младшая сестра по сей день заикается, а матушка последнее время сильно болеет, а отец у меня, между прочим, не был каким-нибудь фуфлыжником, а возглавлял на стройке лучшую бригаду, выполнял досрочно план, и мы ждали переселения в отдельную квартиру. А сколько зданий построено при его участии! Вот за все это товарищ Джугашвили, он же Сталин, таким образом отблагодарил одного из лучших строителей области.
Колян сильно покраснел и ни разу не прервал монолог Жорки, он только заметил, как сильно повзрослел его знакомый за эти месяцы: совсем другой взгляд, появилась какая-то уверенность и легкое равнодушие ко всему происходящему.
– А что дальше? – поинтересовался Николай.
– Да ничего. Я рассчитывал, будто наши правоохранительные
– Власть не может ошибаться у нас в стране, – уже с легким сомнением тихо ответил Крапивин.
– Ты, наверное, замерз сидеть? Пойдем дальше. В заключение скажу так: никто не застрахован от беспредела, который организовал сам вождь народов.
Ребята дошли до соседней улицы и стали прощаться. Жорка крепко пожал руку приятеля и добавил: «Думаю, сегодняшний разговор ты еще вспомнишь, а беседовать на эту тему с тобой мне не страшно, потому что уверен, что такие ребята никогда не стуканут». Георгий по-доброму улыбнулся и зашагал домой.
Еще десять минут спортсмен стоял неподвижно, словно приходил в себя после сильного нокаута.
III
Придя домой, Колька привел себя в порядок, поел и сел за уроки, но в голову науки не лезли. В ушах звучал разговор с бывшим врагом, а на самом деле неплохим и добрым пацаном.
Домашнее задание все же пришлось доделать, а потом будущий летчик (именно в авиационное училище хотел поступить Николай после школы) лег на диван и, не закрывая глаз, продолжал размышлять.
Через полчаса в комнату сына зашел Игорь Сергеевич и присел на край дивана.
– О чем задумался, будущий офицер?
Сын ответил не сразу:
– Скажи, папа, а почему в жизни столько несправедливости и лицемерия?
– Судя по этому вопросу, ты начинаешь взрослеть.
Затем сын подробно поведал о беседе с Жоркой, при этом отец его ни разу не перебил.
– Послушай, Коля, это очень сложный вопрос и за полчаса все не обсудишь. Даю тебе слово, завтра подробно все обговорим, и я выскажу личное мнение, договорились?
– Хорошо, папа, спокойной ночи.
– И еще, обещай, прежде чем публично что-то говорить, сначала хорошо подумай.
– Да, да, все понял…
Игорь Сергеевич аккуратно вышел из комнаты и пошел на кухню выпить чаю.
Татьяна Викторовна внимательно на него смотрела.
– Игорь, что-то случилось?
– Случилось. Просто наш сын взрослеет не по дням, а по часам.
– И как же ты будешь ему объяснять все нюансы деятельности Сталина и Берии?
– Даже не знаю, Тань, но попробую доступным языком. А вообще, нельзя сразу выдавать море информации, тем более, ребенку. Побеседовать придется несколько раз.
– Расскажи ему, как мы регулярно ждем дома появление НКВД, – с улыбкой посоветовала жена. – Давай, не будем на ночь портить настроение и пойдем спать.
Допив чай, супруги пошли в спальню отдыхать.
VI
Весна прошла быстро. Николай подрос еще на несколько сантиметров. Шли выпускные экзамены в школе. Отец работал по 10-12 часов.
С пацанами сейчас виделись нечасто: все занимались своими делами, так как многим вскоре придется устраиваться в жизни, куда-то поступать…