Война
Шрифт:
Вопреки моему сознательному колебанию, эта Мост-часть меня всё равно нацелилась на неё… а также в направлении строя солдат в чёрном, которые стояли позади неё.
Резкий порыв света вышел из меня…
Внутренним взглядом я следила за выходом этого света, увидела, как Касс потянулась к своему свету чем-то, похожим на щит. Я думала, она отразит удар, швырнёт обратно в меня, но вместо этого она как будто перенаправила посланный мной поток, отвела от себя и в небо.
Я постаралась рассмотреть что-то сквозь зелёное свечение в моих
Касс направилась ко мне небрежной походкой. Солдаты в чёрном последовали за ней, подстраиваясь под её темп и продолжая целиться в меня из винтовок. Попятившись, я попыталась обуздать свой aleimi, заставить все структуры снова работать примерно в одном направлении…
Затем по мне ударила боль. Сильная. Слишком сильная, чтобы с ней бороться.
Ощущалось это так, будто кто-то пырнул меня раскалённым железным прутом в спину, а может, пронзил каким-то наэлектризованным мечом. Всё было настолько плохо, что я не могла пошевелиться, лишь пыталась убраться, но и это мне не удавалось. Я просто стояла там и кричала, выгнув спину.
Затем разряд оборвался.
Я повалилась вперёд на колени, тяжело дыша и пытаясь хоть что-то увидеть. Я старалась собрать свой aleimi, использовать его, чтобы оттолкнуть их назад, но мужчина сзади, один из тех солдат, которых я не увидела на другой стороне крыши, снова ткнул меня чёрным оружием с длинной рукояткой.
Я закричала, застыв на месте, пока длился разряд.
Одновременно с этим мой разум кружил вокруг того факта, что я их не почувствовала, не увидела из-за беременной слепоты и того, что сделала Касс, чтобы скрыть их свет…
Когда перед глазами прояснилось, я подняла взгляд и увидела, что Касс нависает надо мной, улыбаясь.
Я даже тогда пыталась обуздать свой aleimi. Я уже знала, что проиграла. Меня окружили солдаты в чёрном. Винтовки, электрические пруты и гранатомёты были нацелены мне в лицо, но я не могла перестать сопротивляться. Какая-то часть меня вообще не могла логически помыслить об этом, и дело не только в панике или страхе. Это выходило за пределы всего.
Мысль о жизни внутри меня, о Ревике…
Я лихорадочно осмотрелась по сторонам в поисках помощи, но Джон исчез.
Я не могла дотянуться своим светом ни до кого. С тех пор, как я вышла на крышу, прошли считанные секунды, но меня уже лишили всякой иллюзии безопасности. Никто не додумается искать меня. Никто не будет знать, что что-то случилось.
В конце концов, в последний раз меня видели с Джоном.
В горле встал ком. Я вновь поискала его, но он исчез.
Джон ушёл.
Я ударила своим светом, и Касс заблокировала атаку, слегка охнув. Когда ко мне вернулось зрение, она вытирала кровь, хлынувшую из носа, и кривила губы.
К тому времени вертолёт уже садился. Шум бьющих лопастей заполнил мои уши. Мои волосы затрепало
С каждым разом мои удары становились сильнее, чаще, может, из-за отчаяния…
Затем эта сокрушительная боль вернулась с такой силой, что я подумала, что это убьёт меня, а может, разорвёт пополам. В этот раз уже два солдата ударили меня по позвоночнику и по боку этими длинными чёрными палками.
Когда я перестала кричать, двое других солдат уже застёгивали оковы на моих запястьях и руках, а также ошейник на моей шее. Я могла лишь стоять на коленях, тяжело дыша, пока Касс наблюдала за их работой, слегка нахмурившись.
Я ударила по ней светом в последний раз прежде, чем они успели активировать ошейник…
И она пнула меня по лицу.
Физическое зрение вернулось ко мне, когда они рывком подняли меня на ноги.
Когда это произошло, я увидела, что мои телекинетические атаки не все были перенаправлены в небо. Разбитое стекло усеивало площадку под чёрным модифицированным вертолётом Sikorsky. Я видела трещину на его ветровом стекле, а пять из семи лампочек, освещавших крышу, разлетелись стеклянной пылью. Двое солдат лежали на спинах и не шевелились.
Ещё один упал на одно колено и кричал. Его винтовка переломилась пополам, а осколки вонзились в его грудь. Ещё один лежал на краю белого круга в центре вертолётной площадки, и его туловище горело, потому что винтовка взорвалась.
Подняв взгляд, я увидела, что Касс осматривает тот же урон, и на её губах вновь играла улыбка. Посмотрев на меня, она погрозила пальчиком и усмехнулась с издевательским неодобрением.
Один из солдат схватил меня сзади — скорее всего, чтобы активировать ошейник. Я вскинула голову назад, боднув его в лицо.
Я услышала, как он крякнул от боли, а потом отпустил меня.
Я едва это заметила.
Я продолжала сопротивляться, отпихивать их от ошейника на моей шее локтями, ногами и головой, дёргаясь и кидаясь из стороны в сторону, чтобы они не смогли запереть механизм.
Крича Ревику в Барьере, я делала всё возможное, чтобы пробиться через их щиты, пыталась обуздать свой свет настолько, чтобы опять атаковать их телекинезом. Из носа пошла кровь, когда я бросилась на их конструкцию. Боль полыхнула в моей голове, усиливаемая электрическими разрядами и интенсивностью моих попыток сосредоточиться.
Я почти не ощущала всё это.
Подтянув побольше света в структуры, которые я использовала для телекинеза, я снова и снова пыталась дотянуться до Ревика, дотянуться до Врега или Балидора. Я наполовину ослепла от света в моих глазах, но видела, как Касс забрала винтовку у одного из солдат, стоявших рядом с ней.
Я видела, как она упёрла винтовку в своё плечо; я видела, как она прицелилась в меня.
Касс была умна, ведь Касс всегда была умной. Она не прицелилась мне в голову или даже в сердце. Она не потрудилась выдвигать угрозы.