Война
Шрифт:
— На крыше есть ещё рыба, — бодро произнёс голос слева от меня. — И это не единственная теплица. Как и не единственное место, где мы выращиваем еду.
Я повернулась, подпрыгнув.
Там стояла Оли, одна из женщин-разведчиц в отряде Врега, и одна из тех, кого мы оставили позади, когда отправились в Сан-Франциско. Я знала её как относительно недавнее прибавление к команде — её завербовали из лагеря беженцев, который Балидор организовал на нижних этажах отеля.
Она уже заработала хорошую репутацию среди других видящих.
Мне говорили, что у неё и внушительный ранг
От Ревика я знала, что видящие вроде неё могли уйти за целый миллион на аукционах рабов, даже если у них не было вообще никаких навыков в разведке.
— …У них на крыше также выращиваются растения, — добавила она, и в её английском по-прежнему слышался сильный французский акцент. — Эти немного новее. Нам сначала надо построить убирающиеся ставни от погоды, учитывая, какими сильными были штормы в последнее время.
Я кивнула, но слегка вздохнула.
Не будет больше бассейна.
— Да, — согласилась Оли, улыбаясь. — В крытом бассейне тоже рыба. Самые верхние этажи, над вашими, теперь в основном заполнены животными, — она рассмеялась, преувеличенно закатив глаза и взмахнув рукой в манере видящих. — У нас шесть средних номеров занято одними только курицами, — скрестив руки на груди, она усмехнулась. — Пока что мы всё ещё получаем припасы извне, так что во всём этом в данный момент нет необходимости. Это всё на потом. Мы будем складировать, сушить, консервировать… замораживать. Ну, вы понимаете. Нужно время, чтобы вырастить такие штуки. Мы должны подготовиться.
Неосознанно копируя её позу, я скрестила руки на груди и посмотрела по сторонам.
— Как много времени у нас есть до того, как цепочки поставок прекратятся, и мы действительно начнём жить в гигантском недвижимом ковчеге?
Видящая с фиалковыми глазами улыбнулась.
— Может, это случится уже скоро, — бодро ответила она. — По нашим оценкам, это «скоро» наступит примерно через месяц, так что надо подготовиться. Наших собственных припасов не хватит надолго, если их не восполнять, особенно когда нужно кормить стольких новых ртов, и они ведь всё время прибывают. И пока не слышно, чтобы мы собирались отсюда переезжать.
Она обвела жестом комнату, словно подчёркивая свои слова.
Я кивнула, сохраняя нейтральное выражение, и взглянула на Ревика.
Он в ответ приподнял бровь.
В этот раз я не потрудилась читать его. Я осознала, что и так понимаю, о чём он думал.
Он практичен до мозга костей, так что, конечно, он одобрял такой подход. Скорее всего, он затеял бы это сразу же, как вирус ударил по Сан-Франциско, если бы в то время это было хоть отдалённо практичным ходом. Тогда границы Нью-Йорка оставались открытыми, а «Дом на Холме» всё ещё был пятизвёздочным отелем возле парка, даже если его общая вместимость сократилась из-за того, что в нём обосновалась наша команда.
Улыбнувшись
Когда мы миновали автоматические двери, служившие выходом из атриума, я увидела, что эти садовые ящики также занимали большую часть округлого пространства возле атриума, которое некогда было широким проходом с мягкими лавочками, смотревшими на модные бутики.
Удивительно (по крайней мере, для меня), но сами магазины, похоже, оставались нетронутыми, а некоторые даже работали.
Я знала, что так наверняка продлится недолго.
Сам проход теперь превратился в узенький коридор, обрамлённый ящиками с землёй, обогревательными лампами и чем-то вроде оросительных труб, которые выходили из отверстий в стенах с органическими панелями.
У меня складывалось такое чувство, будто я перенеслась на корабль пришельцев.
Как только мы вошли в главное лобби, я опять начала таращиться по сторонам.
Первое, что я заметила — как тут темно.
Высокие стеклянные двери, которые раньше выходили на Централ Парк Саут и Пятую Авеню, теперь закрыли мерцающими чёрными и зелёными панелями, явно изготовленными из какой-то плотной органики. Я предположила, что они были пуленепробиваемыми — может, даже устойчивыми к взрыву. И всё же более практическая сторона моего мозга начала обдумывать, сколько огневой мощи они могут вынести, особенно если по нам ударят чем-нибудь серьёзным.
Подняв взгляд к потолку, я осознала, что все освещение, которое я видела, было искусственным.
Хрустальные люстры ярко светили, свешиваясь со сводчатого потолка на железных цепях. Потолок заканчивался у самого большого из трёх блоков лифтов, освещённых и всё ещё видимых через четыре или пять этажей стеклянных перегородок, но теперь это видели только мы. Вспомнив, какой эффектный вид эти лифты образовывали с улицы, я мысленно слегка вздохнула.
Растения занимали и сегмент этой комнаты тоже, но лишь в той части, которая располагалась дальше всего от стойки регистрации и коридора, ведущего к атриуму. Большая часть лобби теперь напоминала мне какой-то старомодный автовокзал. Все кресла и диваны переставили сюда, вместе с пальмами и другими растениями из атриума. Большую часть этих диванов и кресел занимали люди и видящие. Некоторые свернулись калачиками на диванах и даже на полу и спали.
Другие отдыхали группами, читали, смотрели видео, разговаривали.
Позади нескольких рядов ящиков оставалась всё такая же внушительная гигантская стена-фреска, изображающая Старый Дом на Холме в Индии, его сады, деревья с белыми ветвями, статуи видящих из белого твёрдого камня — мне никогда не удавалось распознать этот камень. Снежные вершины на фреске эффектно возносились к небу позади подножья Гималаев, где также находились землянки с черепичными крышами, некогда составлявшие Сиртаун.