Война
Шрифт:
Он фыркнул — рыжий щекастый морж.
— Так чтобы взять плотно… чтобы товары не несли через крысиные щели… Не менее пятисот Алых. Но это же значит — половина моих людей! Нет, на это я пойти не могу!
— И не нужно. Хватит сотни Алых. И четыреста человек — моих солдат.
— Но… как? И зачем?
Я пояснил ему — зачем. Пояснил — как. Он фыркнул. Потом рассмеялся. Потом ткнул меня в плечо кулаком (я едва устоял).
— Снова хитрость! А! Хитрость! Нет, ну это другое дело!
— Военная
— Что ж, здесь ваша взяла, — произнес он. — Я уеду в Шантрам, но выдам инструкции своему зас… заместителю. Лейтенант Ричентер толковый малый. Но когда вы планируете?..
Я сказал — когда. Он вновь согласился. Мы выпили еще немного, и капитан ушел. Тут же в кабинет заглянул Блоджетт (явно дожидался в приемной, деликатничал), в руках — все тот же имперский голубой, расшитый серебром костюм, некий прообраз французского жюстокора — узкий в плечах, и расширяющийся колоколом книзу. О нет, здесь не Париж с Версалем!
— Господин будущий император, — сказал с нажимом. — Примерьте.
— Нет, — сказал я твердо.
— Да, — сказал он еще тверже. — Я уже готовлю прием…
Я издал стон.
— О Свет Ашара!
Все эти балы, кадеты, юнкера… М-мать… Напомаженные, воняющие благовониями, весь этот сонм двуличных подхалимов, стремящихся заглянуть тебе в душу… Весь этот тягучий церемониал в спертом воздухе…
— Я не могу явиться на прием… в обычной одежде? Минут на пять показаться?
— Господин будущий император! Примерьте! И привыкайте! Это необходимо! Хотите вы того или нет — необходимо! Дворяне из тех, что уцелели, должны увидеть сильную руку власти во всем блеске и величии. Да и уважения к вам прибавится многократно. Вы не разменная фигура, вы пришли надолго!
Хм, а ведь прав — даже при том, что все мое существо противится вот этому вот заведению меня в рамки дворцового протокола, — он прав. Король умер — да здравствует король! Короля должны узреть во всем великолепии. По крайней мере — для начала. Да и послов убедим, что все идет так, как мы сказали.
При каждой непонятной ситуации — напяливай мундир с бранзулетками и устраивай прием. Закон Варлойна. Закон высокого Средневековья. Хорошо, что не нужно золотое кольцо в нос. Хотя бранзулетки и позументы — они и есть золотое кольцо в носу. У нас на Земле в роли золотого кольца и пера в жопе выступает смартфон «Верту» и часы «Омега». Все, все должны видеть, что ты крут, что твое носовое кольцо и перо в заднице — самые модные, самые изысканные, самые толстые.
Старший секретарь сказал увещевающее:
— Вас необходимо легализовать в глазах подданных и простого народа. Все должны видеть, что к власти пришел истинный император, сильный человек. Это
А Блоджетт не дурак, понимает в пиаре… Ой, понимает. Образ, говоришь? Я вспомнил слова Шутейника о безработных актерах. Что ж, будет образ. Сейчас пошлю вестового за хоггом. Пусть ищет.
— Только не завтра, — сказал я. — Завтра отправляюсь с внезапной проверкой в Дирок.
— Послезавтра, господин Торнхелл… ваше сиятельство… государь. Прием будет послезавтра. Я уже отдал распоряжения. А торжественный выезд состоится позже, но тоже — обязательно на днях! И сразу вслед за ним — похоронный церемониал. Думаю, мы закончим разбирать завалы уже послезавтра…
— Труп Таренкса Аджи не отыскали?
— Увы, нет. Так значит, насчет приема…
Я окончательно сдался.
— Прием, надеюсь, малый?
— Разумеется. В Варлойне траур…
— В апартаментах Величия?
— В апартаментах Величия.
— Послушайте, Блоджетт, — сказал я. — Вы, хоть и знатный дворянин, в статусе старшего секретаря… Почему бы вам не стать главным сенешалем Варлойна?
Он замялся, пробормотал что-то. Статус серого кардинала явно устраивал его больше. Однако я не стал слушать, тут же подписал и заверил печатями указ. Блоджетт охал. Затем, не глядя на бумагу, спросил вполголоса — словно речь шла о каком-то великом секрете:
— У вас, я слышал, есть где-то могучий астролог Аркубез Мариотт — что он говорит? О том, что будет… Какие испытания грядут для Санкструма?
Я заглянул в его блеклые слезящиеся глаза старого спаниеля и соврал спокойно и четко:
— Все будет хорошо. Я узнавал.
Глава 18
Глава восемнадцатая
Ночью в парке тихо шумели деревья. Луна на чистом небе сияла, как надраенный пятак.
Амара ждала меня в спальне ротонды. Я вошел, разогнав по углам свечные тени. Остановился в снопе лунного света — верного спутника вампиров.
Она сказала, скрывая улыбку:
— Твои глаза горят бесстыдством.
— А твои похожи на дымчатое серебро.
Ее взгляд соскользнул с моего лица вниз.
— Добродетель скучна, а, Торнхелл?
— К черту добродетель, — искренне ответил я.
Мы пропускали через себя лунный свет, мы дышали им, и он всецело поглощал наши тела… и души. Сплетение тел и сплетение лунных чар… Слитные движения все быстрее и быстрее… Быстрое дыхание… Вскрик… и сладостный стон… И еще один… Много стонов. Недолгий перерыв… И снова…