Война
Шрифт:
Попаданка села на другой стул напротив браконьера.
– Тебя покормили. А как насчёт вина? — она посмотрела на Юнту, — Налей ему. И помоги выпить.
– Выпить я и сам могу.
Он обхватил жутковато смотревшимися с ещё не зажившими обрубками пальцев ладонями медный кубок, который рабыня наполнила до самых краёв, и начал пить большими глотками.
– Да ты не сердись, браконьер, — попаданка дождалась, пока Дубок допьёт вино, — Это я образно. Насчёт собаки-то. Хотя, кто знает, глядишь, и напрашиваться будешь. А я ещё поторгуюсь. Семья есть?
Дубок
Семья у него была — жена и двое сыновей-погодков, семи и шести лет. Проживал он в небольшом хуторе на землях барона, чей замок Вика со своей компанией проезжала утром дня прибытия в Нола-Тор.
Видимо, сознание жительницы развитого технологического мира позволяло Вике и без всяких подарков от Сущности довольно ловко и быстро разговорить любого на интересующую её тему.
Попаданка понимала, что причина очередного её внепланового умения проста — она ведь любопытствовала в основном про то, что её собеседник хорошо знал и испытал на своём собственном опыте. А что может быть для человека интересней в беседе, чем разговор о нём самом и его проблемах? Особенно, если он чувствовал, что слушают его внимательно и искренне?
Барон, у которого Дубок был свободным арендатором, к поимке браконьера оказался непричастен. Хитрый хуторянин, что тот лис, стрелял дичь за пределами баронских владений, сокращая поголовье благородных животных в лесах герцогов Цевихского и горных долинах герцога Адайского.
Вика ещё в дороге от Милонега немало изумилась, когда узнала от Флемма, что в здешних местах водятся и олени, и лоси. Насколько она помнила, в родном мире эти виды животных имели разные ареалы обитания. Хотя, разве это самое сильное отличие, которое она узнала?
Охота, сама по себе, в этих краях не была запрещена. Можно было стрелять птиц, зайцев и прочую мелочь. А вот из крупных зверей разрешали охотиться только на волков и медведей. Лоси, олени и кабаны — дичь исключительно для владетелей, их уполномоченных людей и благородных. Дубок ни к одной из этой категорий людей не относился.
– Вот ты сохранила мне жизнь, но, честно, я не знаю теперь, как мне быть дальше, — Дубок мрачно посмотрел на свои руки, — Даже если ты меня отпустишь, не представляю, как работать на хуторе и содержать семью. И…, - он вновь бросил настороженный взгляд на Вику, — а ты ведь мне так и не сказала, зачем…
– Сам что ли не сообразишь? — хмыкнула попаданка, — Мы едем в Адай. Через захваченный форт на тракте мы не попрёмся, сойдём в сторону. С нами ещё десятник егерей будет. Человек очень достойный и опытный. Но сомневаюсь, что он хорошо знает тропы и леса по ту сторону границы. А ты там часто бывал, как я понимаю. Для вас ведь, негодяев-браконьеров, семь вёрст не крюк. Ты мне подходишь, Дубок. Обрубком я тебя звать не буду, потому как есть намерение тебе помочь. Но учти, отплатишь истовой службой.
Браконьер недоверчиво посмотрел на попаданку.
– В дворовой только и разговоров, что о твоей нанимательнице. Рассказывают о чудесах исцеления. Вот только,
– А ты не думай, Дубок. Много думать вредно, — Вика поднялась и сурово посмотрела на развесившую уши Юнту, — Рот закрой, — посоветовала она ей, — Отведи нашего лесничего к Тарику. Скажешь рабу Флемма, что на нём ещё и забота о нём, — попаданка мотнула подбородком в сторону браконьера, — И пусть не забудет забрать мои вещи, когда стаскает во двор барахло хозяина и Эрны.
Как ни удивительно, но начавшиеся боевые действия — пока формально они велись только между фридландским герцогом Гертером Адайским и даторским герцогом Лероном Цивихским — не препятствовали перемещению товаров и людей через границу, по сути, уже больше семи недель ставшей линией фронта. Слишком много было у обоих герцогов завязано на эту торговлю.
Но ехать мимо захваченного адайцами цивихского форта Вика не хотела — для их кавалькады без повозок имелся более короткий путь, ну и главное, попаданка, узнав чудовищную историю про развлечения Насмешника, твёрдо решила, что этот разбойник — её клиент. В плохом смысле.
Помочь десятнику Оникару она захотела искренне. От всей своей души. Мразей она не любила в обоих своих ипостасях, и раз уж судьба наградила её огромными возможностями, то грех было ими не пользоваться, чтобы хоть иногда вершить заслуженное подонками возмездие.
Провожать магиню-целительницу Эрну, красавицу-наёмницу Вику и их спутников высыпало всё население замка. Что Вику удивило, так это совершенно искренняя доброжелательность со стороны женской части замковых обитателей. Обычно женщины к очевидному превосходству своих соперниц за внимание мужчин относятся весьма ревниво, но тут был явно другой случай.
– Вика, возьми с собой, — к попаданке подошла и протянула свёрнутый в рулон кусок отлично выделанной медвежьей шкуры лейтенант егерей Лериса, молодая, двадцатипятилетняя женщина, из семьи не титульных дворян, привлекательная, но крайне суровая — она лично, когда её отряд поймал Дубка, рубила браконьеру пальцы и прижигала обрубки, — В походе вещь незаменимая, особенно в это время и в тех краях.
– Да куда, Лериса? — Вика показала на тюк за своим седлом, — И так загрузились чрезмерно, что, боюсь, еле двигаться будем. Просто, кто-то слишком до чужого добра жадный, — это она сказала в адрес находившегося рядом и слышавшего разговор Клойка, но тот и ухом не повёл, — Спасибо, конечно, но…
– Перед собой положи, — лейтенант, чью дочь Эрна исцелила от кори — была и здесь эта болезнь известна, не слушая возражений Вики, положила рулон на холку её лошади, — Ей и укутываться хорошо, и на привале под себя подстелить. Твоей нанимательнице я точно такую же передала. И береги уважаемую Эрну. Ты, конечно, воин, каких ещё никто не видел, но иногда численное превосходство значит больше боевых умений.
– Спасибо, кэп, — улыбнулась попаданка.
Лейтенант не видела даже и четверти реальных боевых — без учёта всякой магии — возможностей Вики, но всё равно, как и остальные, была впечатлена.