Война

Уильямс Уолтер Йон

Перри убрал тарелку Мартинеса и предложил еще вина. Гарет накрыл бокал ладонью:

– Спасибо, Перри.

Перри забрал бокал и молча удалился.

Мартинес вызвал настенный тактический экран, чтобы убедиться, что ничего не происходит. И хотя голые младенцы, казалось, завороженно уставились в монитор, никаких перемен не было.

Гарет закрыл экран и посмотрел на стол, по которому, рассекая звездное небо, плыли изображения Терзы. Он подумал о ребенке, зачатом в медовый месяц, и его вдруг охватило крайнее возбуждение,

желание, не сравнимое даже с голодом. Он с удивлением понял, что скоро станет отцом. Как же сильно он желал этого ребенка, хотя и никогда не питал подобных чувств к Терзе.

Отчаянно захотелось оказаться в кругу семьи на борту "Энсенады", увозящей Мартинесов из павшей столицы на безопасную планету Ларедо. Оказаться рядом с Терзой, нежась в лучах ее спокойной улыбки и наблюдая, как внутри нее растет дитя. На краткое, но мучительное мгновение он был готов отказаться от всех амбиций ради тихого счастья семейной жизни.

В дверь постучали – на пороге стояла лейтенант Чандра Прасад, единственный человек на корабле, с которым он не хотел оставаться наедине.

– Слушаю вас, – сказал он.

Чандра вошла, закрыла за собой дверь и приблизилась к столу. Она выполнила воинское приветствие – плечи оттянуты назад, голова запрокинута, горло обнажено: ритуал, навязанный завоевателями-шаа всем покоренным народам – перережьте нам глотки, если на то будет ваша воля.

– Вольно, лейтенант.

Она расслабилась и протянула толстый конверт.

– От лорда капитана Флетчера.

Бумага плотная, гладкая, с легким розовым оттенком – несомненно, спецзаказ в лучшей мастерской Харзапида. Геральдический щит на печати со множеством гербов – свидетельство прославленного происхождения капитана "Прославленного".

Мартинес сломал печать и вынул открытку: завтра он приглашался к капитану на торжественный обед в честь дня рождения командующей эскадры Чен. Конечно, если не будет неожиданностей.

Гарет взглянул на Чандру – каштановые волосы, острый подбородок и чертики в миндалевидных глазах.

– Безусловно, я буду, – сказал он.

– Подождать ответа?
– спросила лейтенант.

Не имело значения, что судовые апартаменты капитана в нескольких шагах и ни один здравомыслящий офицер не посмеет отказаться от подобного приглашения: правила обязывали отвечать на письменное послание в письменной форме.

– Если вас не затруднит, – сказал он.

Озорные глаза Чандры сверкнули.

– Я полностью в распоряжении капитана.

Что являлось абсолютной правдой. Лейтенант леди Чандра Прасад была любовницей капитана Флетчера – положение, чреватое интригами и заговорами. Осложнялась ситуация тем, что когда-то, когда и Чандра, и Гарет были малозаметными лейтенантами из провинции, у них случился довольно бурный роман, сопровождавшийся взаимными изменами и закончившийся, к облегчению Мартинеса, разрывом.

Гарет не знал, в курсе ли капитан

Флетчер, и эта неопределенность заставляла нервничать. К тому же Чандра обладала большими амбициями и беспокойным и взрывным характером.

Поэтому Гарет предпочитал краткие и прилюдные встречи с ней.

Он взял открытку и конверт из ящика стола и старательно написал ответ. Запечатывая послание, Мартинес ясно представил, как чуткие пальцы Флетчера касаются открытки и как капитан покачивает головой из-за весьма посредственного качества бумаги.

Мартинес протянул конверт Чандре. Та наклонила голову, критически поглядывая на изображения Терзы на столе.

– Все-таки несправедливо, что жена у тебя и красивая, и богатая, и влиятельная, – произнесла она.

– А еще талантливая, храбрая и очень умная, – сказал Мартинес, держа конверт так, чтобы лейтенант наконец взяла его.

Пухлые губы Чандры сложились в усмешку. Она взяла послание, а потом обвела взглядом голых крылатых мальчишек, порхающих на стенах кабинета.

– Фреска нравится? – спросила она. – Капитан говорит, что они называются амурчики и это древний, еще со времен Терры, живописный сюжет.

– Жаль, что Террой все дело не ограничилось.

– Да уж, ты бы предпочел голых девушек, – сказала Чандра. – Помнится, они тебе очень нравились.

Мартинес взглянул на нее и понял, что с ним заигрывают. Он неожиданно остро ощутил ее близость, почувствовал аромат духов. И отвернулся.

– Не в таких количествах, – ответил он.

– Ты себя недооцениваешь. Тогда, на Зарафане, ты с нами ловко управлялся.

Он опять посмотрел на нее:

– Мы не на Зарафане.

Теперь отвернулась Чандра. Ее взгляд скользнул по щекастым детям.

– И все же, – добавила она, – это милее, чем те страсти в каюте капитана.

Мартинес подумал, что ему все равно, что там Чандра видела у Флетчера, но вслух сказал:

– Правда?

– О да, – Прасад приподняла бровь. – Совсем не то, что в столовой и гостиной.

"Порнография", – сообразил Мартинес. Мысль удручила его.

– Спасибо, лейтенант, – сказал он. – Не смею больше задерживать.

– У меня полно времени, – ответила девушка. – До дежурства еще несколько часов.

– У меня есть дела, – отрезал капитан. Чандра пожала плечами и четко отсалютовала.

Мартинес вновь вызвал тактический экран. Лейтенант удалилась.

Гарет посмотрел на монитор – ничего нового. По сути, дел у него не было: приказов из эскадры не поступало, на экране неожиданностей не наблюдалось.

Жаль. Ему было просто необходимо чем-то занять себя.

Можно было подумать о том, что произойдет с Термайном, если губернатор откажется выполнять ультиматум Миши. Или поразмышлять о собственном браке. Или помечтать о Чандре, близкой, доступной – и опасной. Или, что совсем нежелательно, подумать о Кэролайн Суле.