Война
Шрифт:
— Ик, за победу.
— Будем.
— Ура.
— Ух, хорошо пошло.
— А ты, закусывай, закусывай, а то развезет.
Спали не все. Кто-то праздновал. Нам дали отпуск две недели, но перед этим всем огласили новые приказы. Налбата повысили до капитана и назначили командовать всем батальоном. Первым же своим приказом он передал роту мне. Теперь я отвечаю за эти три сотни человек, что чудом выжили на этой войне.
Нас всех направляют служить дальше по месту жительства, в Сибирск. Хорошо, что солдат набирали из одних краев, а то не знаю, что бы из этого получилось. Насчет дальнейшей службы пока все непонятно.
Прежде чем отправиться домой, мне нужно побывать в Москве. Сбор боярской думы через четыре дня, и так как я в
Я начал засыпать, не замечая как последней кусочек того призрачного существа-паразита которого я уничтожил, вылечив младшего лейтенанта шестой роты распадается внутри моего духа и впитывается в клубок из полупрозрачных нитей моей мутации.
Глава 8
Секретное заседание церковного трибунала в городе Тобольск, столице Сибири. Храм Аввакума Пророка. Подвал, защищенный от прослушивания, как с помощью технических средств, так и с помощью силы.
Стены подвала, в котором собралось больше двадцати высокопоставленных сибирских монахов были сложены из плохо обработанных черных камней. Низкие потолки. Высоким людям приходилось пригибаться, дабы не ударяться о них головой. Свет шел от горящих белым пламенем факелов, закрепленных в медных держателях в форме рук. В углу помещения чадила дымом огромная печь, так же сложенная из камней, но куда более искусно, чем стены старой обители. Пламя внутри нее гудело и плевалось белыми, синими и зелеными искрами. Если приглядеться, можно заметить что внутри печи догорает человеческое тело. Рядом, прикованный цепью к стене стоит голый человек и, обливаясь потом, смотрит в сторону стола, за которым расселись монахи и на печь, в которую недавно угодил его товарищ.
Его спросили.
— Тебе есть, что добавить к своим показаниям, Евдоким?
Прикованный человек вздрогнул.
— Я, гы-ы-ы, — не сдержал он отрыжку, испортив воздух запахом кислятины и разложения. — Простите. Простите, — расплакался он, упав на колени перед трибуналом. — Я искуплю вину. Пожалуйста. Расскажу все что знаю. Не убивайте.
Он заскулил, словно побитая собака и попытался подползти на четвереньках к столу, в попытке поцеловать подол мантий монахов, но цепь что его держала, натянулась и не дала ему к ним приблизиться.
Сидящий во главе стола инок Олег кивнул своему помощнику и главному палачу храма и тот встал и подошел к скулящему и льющему слезы грешнику.
— НЕТ! — Вскричал тот. — Не трогай меня, церковная шавка!
Он преобразился. Из забитого жалкого человека он превратился в матерого волка, скрывающего до поры свои намерения за маской раскаявшегося человека. Подпустив рясофорного послушника ближе, он, оскалившись, с пеной у рта, прыгнул на него и попытался свернуть ему шею. Тот был к этому готов и прервал полет приговоренного ударом пудового кулака по лбу. Вспышка света и продавшийся Энею человек из обычных людей падает на пол без сознания. Подхватив его за подмышки, рясофорец подтащил его к печи, открыл в ней железную дверцу и бросил человека в огонь. Тот так и не очнулся, сгорая в священном пламени при полном молчании и молитве сидящих за столом. Хоть Церкви и не удалось защитить бренное тело этого человека от пагубного влияния демонического владыки, его душу, он не получит. Священное пламя оградит ее от скверны, и она уйдет на перерождение и возможно в следующий раз этот человек родится чистым и пойдет другим путем, далеким от разбоя и предательства рода человеческого.
— С этой мразью покончено, — удовлетворенно высказался отец Олег, чьи глаза горели праведным гневом, а перебираемые пальцами четки в руках вспыхивали светом.
— Глупый человек был, — поддержал инока брат Везувий, поставивший последнюю точку в деле Евдокима Кулака и закрыв папку с его именем с отвращением на лице.
Поднялся
— Не расходимся, братья, — остановил их голос монаха Павла, игумена храма Аввакума Пророка. — Мы забыли обсудить дела кудесников, что возвращаются в Сибирь после войны. К некоторым из них у Церкви есть вопросы.
— О ком идет речь? — Спросил его отец Олег, что так и не встал из-за стола и потянулся за кувшином морса, щедро плеснув в свой стакан бодрящего напитка.
— Да хотя бы о нем, — не глядя, взял один из листов перед собой отец Павел, прочитав заглавие. — Боярин Смирнов Семен Андреевич. 15 лет. Кудесник третьей ступени.
— О, как, — зашептались за столом.
— Откуда у мальчишки такая сила?
— Его проверяли?
— Кто он?
— Тихо-тихо, — унял шум игумен. — Думаю, нам стоит выслушать отца Олега. Он уже сталкивался с этим молодым человеком при странных обстоятельствах. Его подозревали в сговоре с неким Глебом Калязиным и в убийстве нашего брата, послушника Харитона, но он был оправдан и уважаемый нами отец Язон велел его отпустить, но новые факты заставляют задуматься, так ли он был прав? Пятнадцатилетний мальчишка и уже кудесник третьей ступени? Что скажете, отец Олег?
Тот выдержал паузу и с шумом, ударил уже пустым стаканом по столу, сказав лишь одно слово.
— Виновен.
* * *
Я проснулся от боли в груди, с удивлением осознав, что нахожусь внутри своего дрожащего, словно на ветру, духа. Что-то изменилось... Ощущения стали другими. Что меня сюда выдернуло и почему я здесь? Я начал оглядываться в поисках ответов на вопросы.
Дух в целом стал выглядеть еще более призрачно, чем раньше. Если до этого все пространство вокруг имело синий, насыщенный цвет, то теперь мой дух ближе к голубому оттенку, просвечивающему, как хрусталь на свету. Я срочно полетел в сторону средоточия. Моя первая форма, которую я назвал «лес», все также летала вокруг него в виде миниатюрного цветущего дерева абрикоса, едва шевеля листьями, словно ловя ими порывы ветра, а вот семейная мутация... Клубка нитей больше нет. Пока я спал, мутация прошла череду трансформаций и теперь рядом с абрикосом летает стеклянная трехгранная пирамида, внутри которой клубится туман цвета сирени. Я начал прислушаться к своим ощущениям, в надежде понять, что же произошло. Неужто тот последний, поглощенный мной самый большой кусок твари-паразита так сильно повлиял на мою мутацию?
Черт! Как же невероятно сложно развиваться без поддержки семьи и семейной же библиотеки. До всего приходится доходить своим умом, опираясь только на интуицию. Где теперь та библиотека со знаниями собранными предками по всему миру? Забрала ли ее мачеха с собой, когда сбежала из страны или ее конфисковал Император? Одни вопросы и ни одного ответа.
Вот ко мне пришел отклик от пирамиды. Почувствовав мои манипуляции, она начала гудеть, и я поспешил убрать от нее руки, но это не помогло. Гул внутри духа нарастал, а потом меня с головы до ног накрыло вырвавшимся из пирамиды сиреневым туманом и в следующую секунду меня грубым пинком выкидывает в пространство призраков, так я назвал то измерение и свое состояние, в котором я сейчас нахожусь вне своего тела, невидимый никому. И вот я снова лечу, неведомо куда. Подозреваю что во Францию. К родственничкам. Снизу, как и в первый раз проносились огни городов, леса и моря. Я не чувствовал скорости, зато отчетливо почуял запах моря. В первое мое путешествие я был лишен обоняния. В чем причина изменений? Я стал сильней? Выходит так. И что еще изменилось? Эти и другие вопросы я задавал себе, пока летел.