Война
Шрифт:
Двадцать девятого апреля капитулировала Италия, так и не возобновившая боевых действий, а 6 мая наши войска, сосредоточенные в Чехии, Словакии, Венгрии и Словении, а также части хорватской, боснийской и возрожденной сербской армий перешли границу Австрии и начали наступление на Вену. Австрийцы капитулировали 10 мая. А 11-го германский император Вильгельм II приказал начать отвод немецких войск с удерживаемых ими территорий Франции, Бельгии и Люксембурга, одновременно обратившись к России, Англии и Франции с просьбой о начале мирных переговоров. Великая война закончилась.
Эпилог 1
— Ваше высочество, пора собираться!
Я вздрогнул, открыл глаза и уперся взглядом в лицо своего секретаря. Ну надо же, в кресле задремал. Старею.
— Да, иду… — Я с трудом выбрался из объятий огромного удобного кресла, в котором так уютно пригрелся, и, шаркая, двинулся в гардеробную, где ждал лакей, помогавший мне одеваться. А что делать — старость.
На этот раз я надел фрак, тоже старый. Ну, не в том смысле, что потертый и поношенный — я и надевал-то его всего раз десять, — просто он был пошит еще в 1918-м, аккурат к окончанию Версальской мирной конференции, на которой были подведены итоги Великой войны. Будет этакий символический
Версальская мирная конференция открылась 1 июня 1917 года. И самым главным успехом, достигнутым нами при ее подготовке, я считал то, что в ее работе не приняли участие представители САСШ. Впрочем, это не было исключительно нашей заслугой. Во-первых, претензии американцев на участие в конференции не имели подтверждения, так сказать, кровью и порохом. В отличие от той истории, что здесь знал только я, у нас американцам не удалось вскочить в последний вагон уходящего поезда, поэтому ни один американский солдат не то что не погиб на этой войне, но даже не сделал на ней ни единого выстрела. Хотя и в той истории их участие было не то чтобы очень значимым [43] . Но все-таки оно было… Американские газеты, правда, попытались развернуть истерическую кампанию по поводу героизма американских моряков, которые где-то когда-то мужественно палили в воду, защищая английские и французские транспортные суда от немецких подводных лодок. Но эти потуги примазаться к победителям вызвали у европейцев лишь презрительную усмешку. Кроме того, американцам здорово подкузьмили прорыв английской блокады немецких портов и те три сотни американских судов, которые успели в них разгрузиться. Так что навстречу истерике в американских газетах поднялась волна в европейских — американцам припомнили всё: и эти триста судов, и поставки в Германию через шведские порты, и вытеснение британской и французской торговли в их собственных колониях, и ту же пресловутую доктрину Монро… При том, хотя тон русской прессы был по отношению к САСШ куда более сдержанным, наше совокупное участие в этой кампании, с учетом всего комплекса факторов, было едва ли не самым весомым. Ибо многие сведения и факты, которыми оперировали самые громогласные журналисты на обоих берегах Атлантики, были извлечены на свет божий и представлены широкой публике с помощью русских денег.
43
Американцы потеряли погибшими в Первой мировой войне около 117 тыс. человек. С одной стороны — значимо. Но эти потери были меньше, чем, скажем, у маленькой Сербии, потерявшей около 130 тыс. человек. При том что население Сербии насчитывало менее 4,5 млн, а САСШ — около 100 млн человек.
Мы начали подготовку к этому этапу войны (а я воспринимал мирную конференцию как заключительный, но едва ли не наиболее важный этап именно войны) еще в 1916 году, во время президентских выборов в САСШ, когда Вудро Вильсон выставил свою кандидатуру на второй срок. Ибо я считал жизненно важным для России не только максимально ограничить влияние САСШ на европейские дела, но еще и постараться не допустить либо отдалить создание устойчивого альянса Великобритания — САСШ. Противодействие этому альянсу вообще было ключевой задачей и являлось целью любых моих усилий как в области внешней политики, так и во многих других. Еще во времена «большой пирамиды» я нарочно так выстроил систему подбора персонала, чтобы в Великобритании Германо-американское общество промышленности и судостроения ассоциировалось в первую очередь с американцами (оно там даже именовалось чуть по другому — Американо-германским), а затем и основательно вложился в английскую прессу, чтобы в газетах специально выпятили этот факт… Причем вот что удивительно — это было в интересах и самой Великобритании. Ведь создание альянса привело к тому, что, вроде как поддерживая англичан во всех их войнах, САСШ тихой сапой вытянули из-под них и подгребли под себя всю морскую мировую торговлю, отобрали у них контроль над самыми значимыми регионами мира и превратили Великобританию в своего послушного сателлита. Господи, да если все посчитать, никакое поражение Великобритании ни в одной войне не нанесло ей таких потерь, как поддержка этого «союзника». И одним из способов моего противодействия американцам являлось именно раскрытие англичанам глаз на то, во что им обходится «союз» с САСШ и к чему он может привести в дальнейшем. Причем, как ни странно, большую помощь в этом мне оказали сами американцы.
Итак, все началось еще осенью 1916-го, во время предвыборной кампании Вудро Вильсона. Кампания проходила под лозунгом «Он уберег нас от войны!» — поэтому всякие исследования, аналитические справки и биржевые сводки, показывающие, сколь многого добилась администрация Вильсона за два года бушующей в Европе войны, но без непосредственного участия в ней, оказались очень востребованы. Эти успехи, как и это самое неучастие, везде и всюду поднимались на щит, ведь конкурент действующего президента — кандидат от республиканцев Чарльз Эванс Хьюз — ратовал за вступление САСШ в войну. Никто и не подозревал, что существенная часть аналитических обзоров, направо и налево цитировавшихся сторонниками господина Вильсона, многие из которых в настоящий момент занимали ключевые посты в его администрации, была заказана на наши деньги. Да и сам Вудро Вильсон с удовольствием использовал громкие цифры из этих документов. Ну и естественно, он старательно подчеркивал, что «это не наша война, мы не имеем к ней никакого отношения», и обещал, что «ни один американский солдат не сделает в этой войне ни единого выстрела ни на одной стороне».
Уже в январе 1917-го, еще до окончания перемирия, кое-какие из этих справок, докладов и аналитических отчетов начали появляться и в европейской прессе, потихоньку формируя общественное мнение. Кроме того, подобные исследования были заказаны и европейским экономистам (ну, надо ведь было выяснить, действительно ли все обстоит таким образом или американцы преувеличивают) с некими «финансовыми намеками» на то, какой результат щедрые заказчики считают предпочтительным…
Так что к началу дебатов об участии САСШ в конференции все влиятельные экономисты Великобритании и Франции уже успели не только полностью сформулировать, но и обнародовать свое отношение к этому вопросу. И к тому моменту, когда господа американцы заявили претензии на участие в разделе
Все попытки американцев втиснуться в ряды победителей удалось отразить. Лидерство в этом процессе «европейской самообороны» мы скромно отдали англичанам и французам, сделав вид, что всего лишь вежливо поддерживаем союзников. Николай даже разок вызвал в Зимний главных редакторов, известных журналистов и эдак по-отечески пожурил их — мол, негоже идти на поводу у эмоций и так беспардонно наезжать на «одного из наших союзников в закончившейся войне». Ну да мы-то торговали с американцами довольно активно, закупили у них во время войны много чего — от элитного скота до станков и оборудования. Так что американская пресса нас даже, можно сказать, похвалила, обгавкав англичан и французов и сухо заметив, что из трех великих держав-победительниц только Россия «заняла наиболее взвешенную позицию», но «была принуждена уступить давлению». Прочитав это в «Нью-Йорк Таймс», я, помнится, облегченно вздохнул. Открыто портить отношения с САСШ было еще рановато. Да я бы вообще с ними портить отношения не стал, если честно, но, скорее всего, придется. Больно наглые ребята, а уж амбиции у них…
Попытка англичан протащить на конференцию лимитрофы, дабы организовать из них крупный пул «заднескамеечников» [44] , в состав которых они пропихнули все пять своих доминионов, а также кучу непонятно с какого боку причастных к войне государств типа Либерии, удалась. Но не бесплатно. Англичанам пришлось согласиться с участием в конференции и наших протеже — от новых балканских государств до семи новых государственных образований, возникших на месте аравийских и междуреченских вилайетов бывшей Османской империи. По итогам череды восстаний, прокатившихся по тому региону в 1916 году, мы с помощью двусторонних торгово-экономических договоров могли, по первым прикидкам, претендовать там на половину, а то и на две трети всей нефти Персидского залива. Основным аргументом, перетянувшим на нашу сторону так много новообразованных государств, оказались отнюдь не наши агенты влияния, хотя и они, конечно, помогли. Основным аргументом стало то, что мы имели общую границу с Турцией и после Босфорской операции и подавления Царьградского мятежа выглядели в глазах турок самыми опасными противниками и вообще силой, которой они просто не способны были противостоять. Вследствие чего те новообразованные государства, которые не только были признаны Российской империей, но и сумели заключить с ней хотя бы один договор, мгновенно становились табу для турецкой армии, кое-как пытавшейся справиться с тем, что турки все еще считали мятежом в своих провинциях. Ибо Россия в ноте, направленной в адрес турецкого правительства, прямо заявила, что готова отстаивать свои интересы в районе Персидского залива, основывающиеся на заключенных торговых и иных соглашениях, всеми возможными способами. То есть и военной силой. А для воздействия на Турцию военной силой нам, в отличие от англичан, не требовалось куда-то везти войска — достаточно было пешком перейти границу… Иначе бы нам там пришлось куда труднее. Все-таки у англичан там тоже были довольно сильные позиции.
44
Заднескамеечники — британский политический термин для обозначения маловлиятельных, но послушных политиков, чья функция заключается только в том, чтобы голосовать по команде лидера фракции.
В самой конференции я лично не участвовал, только в заключительной части. Но ее итоги, зафиксированные в мирных договорах, счел вполне приемлемыми. Конечно, не всего, чего хотелось, удалось достигнуть, но, так сказать, по гамбургскому счету мы получили максимум возможного. Отдавая должное дипломатам, я, однако, был склонен объяснить львиную долю успеха уникальной позицией России на этой конференции. Ибо, по сути, России здесь не нужно было ничего, потому что самые крупные трофеи войны уже были у нас в руках. Причем наши союзники их полностью одобрили… Нет, конечно, было что-то, чего мы желали бы получить еще, и за это наши дипломаты отчаянно сражались в словесных и бумажных битвах, но по сравнению с тем, что у нас уже имелось, либо с тем, что стремились получить остальные, это были жалкие крохи. Впрочем, мы и от них не отказались.
Первые тревожные звоночки для наших союзников прозвучали, когда русский представитель назвал финансовые требования англичан и французов к Германии, Австрии и Италии «неприемлемыми с точки зрения гуманизма», ибо исполнение этих требований «обрекает каждого подданного Германской империи от грудных детей до глубоких стариков взвалить на плечи неподъемное для простого человека — крестьянина, рабочего, сельского фельдшера, учителя — бремя долга: сумму в три тысячи золотых марок». Если честно, я здорово веселился, отслеживая развитие ситуации, при которой именно Россия выступала с позиции «гуманизма», которую так любят занимать наши западные друзья в покинутом мною будущем… Еще несколько оспоренных нашей делегацией предложений союзников привели к тому, что пресса в Германии начала называть Россию «заступницей немецкого народа», а русских — «давними и верными друзьями и союзниками немцев» и «самым близким немцам по духу и культуре европейским народом».