Войны и кампании Фридриха Великого
Шрифт:
Анализируя состояние армии и стратегии России в ходе войны, Керсновский делает решительный вывод: «с русской стороны мы можем отметить следующие элементы. 1). Политика — слаба и несамостоятельна. 2). Стратегия „кабинетная“ — несостоятельная и антинациональная, „полевая“ — всякий раз, когда ей удается освободиться от пут „кабинетной“ — хороша. 3). Тактика — хороша, а иногда — отлична. 4). Качество войск — при всех обстоятельствах превосходно». Предоставляю читателю на основе предложенных мною текстов самому оценить «объективность» этих слов…
В целом русская армия с честью выдержала трудное испытание Семилетней войны. В борьбе с лучшей армией Западной Европы, в ожесточенных кровопролитных сражениях русские войска часто не уступали противнику. В основе
Это представляет собой исключительное явление в мировой военной истории и служит одним из наиболее убедительных показателей их высоких качеств. Русская армия, бесспорно, сыграла важную (но не важнейшую) роль в войне на европейском театре военных действий. Безусловно, кунередорфская победа русской армии поставила Пруссию на грань катастрофы. Даже и тот затянувшийся ход войны, который фактически имел место, вел к неотвратимому поражению Пруссии. Сложилось же такое положение прежде всего благодаря действиям и успехам союзных армий в 1759 и 1760 годах. Случайное обстоятельство, изменившее финал войны, отняло у России плоды ее усилий, но не могло лишить ее военной славы. Международный авторитет и внешнеполитические позиции страны укрепились.
Итогам развития русского военного искусства в ходе Семилетней войны вряд ли можно дать однозначную оценку. Как было показано, на стратегию русской армии влиял ряд факторов, тормозивших активность и толкавших на путь «сдержанных» стратегических методов, присущих западноевропейским армиям рассматриваемого периода. Таким образом, в целом война вылилась в борьбу на истощение. Тем не менее, несмотря на неблагоприятные условия, один крупный положительный образец применения новых стратегических методов — Пальциг-Кунерсдорфский поход Салтыкова — был в бесспорном активе русского военного искусства в Семилетнюю войну. Положительной оценки заслуживают не только действия Салтыкова во время этого похода, но и основная идея, заложенная, что бы там не утверждал Керсновский, в план Конференции на 1759 год (по соединении армий союзников «…дать решительную баталию и всей войне конец сделать»).
Но после 1759 года стало очевидно, что абстрактно правильная идея — нанести поражение Фридриху соединенными силами союзников — являлась практически, в силу негативной позиции обеих сторон, неосуществимой. Конференции следовало на 1760 год принять предложение Салтыкова. Возможно, что тогда Кольберг был бы взят на год раньше и крах Пруссии сделался бы вероятным уже в 1761 году, до момента смерти его непримиримой противницы — Елизаветы.
Главной проблемой, стоявшей перед русской армией и так и не разрешенной во время Семилетней войны, была проблема наступательного боя. В этой области во время Семилетней войны были сделаны важные шаги вперед. В первую очередь нужно указать на осуществленное Салтыковым при Кунерсдорфе отступление от традиционной схемы линейного боевого порядка. Впервые был создан сильный резерв, что означало начало преодоления одного из наиболее тяжелых недостатков этой тактики. Другим позитивным моментом стало зарождение в русской армии легкой пехоты в виде сформированных Румянцевым в 1761 году батальонов и начало разработки тактики таких войск. Известное значение имело и применение (хотя и в ограниченном масштабе) сомкнутых колонн для атаки.
Новые, весьма значительные явления наблюдались в развитии методов боевого применения артиллерии русской армии. Одно из них — маневр артиллерии вдоль фронта, осуществленный при Кунерсдорфе. Другое — возникновение идеи артиллерийского резерва. Эта мысль появилась в результате учета опыта Кунерсдорфского сражения. Она отражена в наставлении артиллерии 1760 года И. Ф. Глебова; такое же требование встречаем и в плане кампании 1760
Таким образом, в русском военном искусстве периода Семилетней войны обнаруживается зарождение новых, прогрессивных форм и методов ведения войны и боя. Однако перелома в целом в развитии русского военного искусства еще не произошло.
Важно отметить, что официальная русская военная мысль стремилась учесть опыт Семилетней войны. Этот процесс отражен в мероприятиях и документах, подготовленных Воинской комиссией, созданной в ноябре 1762 года. Комиссия произвела ряд изменений в штатной структуре русской армии. Из них наиболее крупным было усиление тяжелой кавалерии путем преобразования большей части драгунских и всех конно-гренадерских полков в более дешевые, но и менее эффективные, чем кирасиры, карабинерные — мероприятие, действительно основанное на учете опыта войны, но не до конца продуманное.
Другим организационным моментом, имевшим особое значение, стало начатое в 1764 году формирование егерских команд при пехотных полках, основанием для чего послужил опыт П. А. Румянцева под Кольбергом. С этого времени началось систематическое развертывание в русской армии этого вида пехоты. Вместе с ростом численности егерей шла и разработка тактики и действий.
Воинская комиссия 1762 года разработала и издала новые строевые уставы. В «Пехотном строевом уставе» 1763 года, написанном под руководством Чернышева, можно заметить некоторое, хотя и не радикальное, изменение направления русской официальной военной мысли в области тактики пехоты. Этот устав устранил настойчивую акцентировку значения огня, свойственную уставу 1755 года, что являлось несомненно положительной стороной нового устава. Положение устава 1763 года, определяющее основные задачи обучения войск (соответствующее положению «Описания…» 1755 года), гласит следующее: «…все сие описано единственно для того, что все воинские движения и разные обороты фронта основаны и силу свою имеют на исправном и проворном делании оружейных приемов, на твердом знании оборотов марша, нерасторопной команде и произведении огней». Таким образом, здесь делается упор в одинаковой мере на огонь и на маневр («обороты фронта» и «марш»), однако о штыковом ударе опять-таки не упоминается.
Семилетняя война отчетливо продемонстрировала высокие боевые качества русской армии, ее способность вести упорные сражения и побеждать наиболее сильную армию тогдашней Европы, армию Фридриха II. Но главное состояло в другом: именно в этот период в военном искусстве России начался отход от господствовавших в европейских армиях тактических шаблонов и стратегических догм. Нельзя усомниться в том, что ряд побед, одержанных над армией, в которой линейная тактика и маневренная стратегия достигли своего законченного воплощения, способствовал и такому процессу.
Что же касается политических аспектов войны, здесь дело обстоит далеко не так радужно.
Елизавета вместе с Бестужевым ввергла Россию в тяжелую Семилетнюю войну, которая совершенно не соответствовала интересам страны и фактически велась за дело Австрии (что бы там не писал Керсновский, но все же с первого и до последнего выстрела). При этом русские потеряли 300 тысяч солдат и офицеров и истратили огромное количество средств. Поэтому я глубоко убежден, что нельзя винить Петра III в том, что он, дескать, презрел интересы России и готовился к войне за «чуждое стране» дело. Практически все русские исследователи прямо или косвенно говорят о том, что в последние годы жизни Елизаветы война стала совершенно непопулярной в России. Собственно, никто не понимал, чего ради она вообще ведется. Это изначально скептическое настроение усугублялось по мере того, как русская армия начала нести невиданные до того потери. Двор и армия буквально ждали смерти императрицы, понимая, что Петр Федорович немедленно закончит войну.