Войны и миры: Отряд «Омега»
Шрифт:
— Нет. Мы обратно летели, и вдруг напали блиды. Дядька наш погиб, а мы отбились. Но уже здесь.
— Понятно. А рыбы были странные, с человечьими ногами и руками?
— Да-да-да, злющие, и у каждой по четыре ноги и по две руки, и все в шапках.
Тут вскочил Мин-хан:
— А шапки — типа воронок для бензина? Такой конус, — он показал руками, — с загнутой трубкой наверху?
— Да… — ответили одновременно Гюльчачай и Василий.
Мин-хан ухмыльнулся, почесал брюхо.
— Золотые рыбки,
— М-да, — добавил Пурдзан и покачал лохматой головой.
Василий энергично прошелся между Пурдзаном и Мин-ханом. Посмотрел по очереди в глаза каждому. Пират потупился, но Пурдзан не отвел глаз, только продолжал качать головой и жевать губами.
— Что, — спросил Василий, — опасно? Боязно?
Голос Василия звучал тихо, но был готов перейти в грозный рев. На тебе! Вдруг бедуин, неустрашимый гази, вспомнил, гнида, что он — простой козел, специалист по парковому искусству!
— Дир-зигун Пурдзан!
Пурдзан вытянулся, перестал кивать, подобрал губы. И вдруг расслабился — но не сник. Оглянулся назад, туда, где бедуины заканчивали втаскивать в комнату трупы. Снова повернулся к Василию.
— Как ребята решат. Я, конечно, с тобой, курпан-баши.
— А Мин-хан?
Мин-хан поднял глаза.
— Я домой хочу. Рыбалка — так рыбалка.
Но сначала необходимо было добраться до корабля.
— Георхий! Хаф! — позвал Василий. Георгий не ответил — Василий потом нашел его в коридоре, мертвого. А Хафизулла оказался жив, хоть и весь в крови. Но кровь была чужой.
— Когда они из тумана снарядом грохнули, я успел прикрыться кем-то, — пояснил Хафизулла, — а потом в этот туман ножом запустил.
— Измаилитским?
— Ни за что! У меня еще ведь несколько. Но по-любому зря, кажется.
— Пур, рация при тебе?
Пурдзан вытащил из-за пояса минирацию, потыкал кнопки, послушал, потряс в руке, снова потыкал.
— Вроде, работает, но что-то экранирует, кажется.
— Ладно. Мин-хан, сколько твоему мячику с космодрома лететь к стадиону?
Мин-хан, как обычно, ухватился за свою бороду.
— Взлет минут десять, лететь минуту, зависнуть… Где, кстати?
— Поближе к выходу из этих пещер, чтобы трап скинуть.
— Тогда еще десять минут.
— Ясно. Пур, как только перестанет экранировать, свяжись с Шабелем, пусть корабль гонит сюда, виснет над стадионом поближе к нашему выходу…
— А как я ему объясню, какой выход — наш?
— По нам сейчас стрелять будут. Сам разберется. Трап вниз, и пусть нас прикрывает.
— Хорошо, курпан-баши.
— Тогда вперед.
В коридоре никого не было. Но в зале имени Зхияка их уже ждали.
— Блиды! — выкрикнул кто-то.
— Нет, бедуины, — ответил другой охранник,
— Огонь! Не дать им выйти!
Выстрелы слились в одну протяжную оглушительную ноту. Коридор, к счастью, оканчивался массивными колоннами из желтоватого камня, в тени которых бедуины укрылись от пуль.
— Сейчас… Сейчас… — бормотал Василий, настраивая бластер на широкую полосу.
— Не получится, — раздался у самого уха голос Мин-хана, — лучеметы в буферах безобразят.
— А на льдине получилось… Против твоих же орлов!..
Василий нажал на спуск. Луч ушел вверх по дуге.
— На льдине получилось случайно, — процедил Мин-хан, не переставая стрелять по охранникам из своего пистолета, — вот если бы мы были на корабле, да мимо летела красная луна… На! На! Ах, дерьмо Ханумана!..
Несколько пуль попало в уже раненую руку Мин-хана.
— Пур, гранаты! Гранаты есть?! — заорал Василий.
— Последняя!
Пурдзан выскочил на линию огня, метнул гранату и юркнул в тень. Вспышка, грохот, стоны — и снова автоматные очереди.
Внезапно на фоне выстрелов послышался глухой рокот мотора. Василий выглянул из-за колонны и обомлел: в зал, отражая свет ламп черным лаком, неторопливо вкатывался танк. Длинная пушка смотрела круглым жерлом дульного тормоза прямо Василию в лицо.
— Назад! Быстро!!!
Взрывом разнесло центральную колонну, нескольких бедуинов сразу убило каменными осколками, остальные бросились бежать к кладовой.
— Пур, еще раз! Свяжись! С кораблем!
— Ну не выходит, курпан-баши! Не… Ага! Вышло!
Пурдзан затараторил в микрофон рации:
— Шабель, слышишь? Гони корабль… Что?!!
Пурдзан поднял глаза и оторопело уставился на Василия. Неприятная догадка промелькнула у Василия в голове, но он собрался с духом и спросил:
— Что такое?
— Шабель получил за нас деньги и решил отвалить. Говорит, ему надоел джихад, он теперь снова пират. И Ольгу берет с собой. Вот трубохвост! Сортирный веник! Выблядок Мекрджала!!!
Пурдзан в ярости швырнул рацию на каменный пол и растоптал ее копытом. Василий тихо добавил от себя:
— Шайтанье дерьмо.
Разрушив колонны, танк вкатился в коридор. Каждый раз, когда бедуины оказывались на линии огня, в них летел снаряд. Хорошо, что коридор весь состоял из поворотов — иначе бы всем сразу наступил конец. Остатки бедуинов бежали беспорядочной толпой вниз, к тупику-кладовке. А дальше?
Позади за поворотом рокотал мотор и лязгали гусеницы. «Дальше — тишина,» — вспомнил Василий строчку из мистерии Шейха Кибира. Перестреляют. Итак уже осталось человек двадцать, не больше. Интересно, девчонки целы? Целы, вон бегут мимо черного пятна в стене… Пятно! Это же боковой проход!