Войны клонов
Шрифт:
А потом его словно осенило. И очень вовремя. Иначе как он потом посмотрел бы ей в глаза? Что может быть недостойнее, чем затыкать рот подчиненному, не имея при этом собственных идей. Интересно, почему он понял это только сейчас.
— Нужно просто перевернуть проблему, — сказал он. — Если мы не можем пройти через них, надо сделать так, чтобы они прошли через нас.
ГЛАВА 5
Грань между нейтральным и аморальным может
СЕКТОР, ЗАНЯТЫЙ РЕСПУБЛИКАНЦАМИ, — КРИСТАЛЛ-СИТИ
Ударив в энергетический экран, потоки орудийного огня просто разлились по его поверхности, как добела раскаленная жидкость. Рассеявшись, плазма через несколько секунд исчезла без остатка, будто и не поражала своей цели.
Рекс опустил макробинокль. Другого результата он не ждал. Но никогда еще не приходилось ему испытывать чувство такой острой безнадежности.
Ну что ж, всегда есть в запасе план Б.
— Мы должны были убедиться, — сказал Кеноби. — Ладно, придется повернуть вспять. По крайней мере, наше отступление оправданно: дела плохи.
— Куда уж еще оправданнее, сэр, — дела действительно плохи.
Кеноби наградил его загадочным взглядом. Рекс поймал себя на мысли: «Однажды, он оставит джедаев в дураках».
— Просто напускаю на себя спокойствие, Рекс. Мы еще не взломали их секретный канал связи?
За пару секунд Рекс настроился по внутренней линии связи на незакодированный канал сепаратистов. Они услышат его так же отчетливо, как Великая Армия:
— Это сигнал к отступлению! Внимание всем подразделениям! Отбой и перегруппировка!
Ну что ж, прозвучало вполне достоверно. Он вновь переключился на канал скрытой связи:
— Так точно, сэр, взломали.
Он перехватил речевой трафик между командирами танковых экипажей и офицерами боевых дроидов. Генералу Уорму Лотсэму по прозвищу Тошнотворный как раз доложили об отступлении клонов — и, похоже, он был весьма воодушевлен своим успехом. Генерал отдал своей бронетанковой колонне приказ наступать.
— Генерал Тошнотворный приказал взять наши орудия, — доложил Рекс. — Лобовая часть экрана окажется на нашем уровне примерно через пятнадцать стандартных минут.
Кеноби энергично сжимал и разжимал рукоятку лазерного меча, словно эспандер. Он, как всегда, рвался в бой.
— Рекс, ты веришь в предопределенность?
— На месте Уорма Тошнотворного предпочел бы не верить, сэр.
— Уверен, его мамочка любит его. А сейчас давай-ка пригнемся, пока экран не пройдет над нами. Посмотрим, какой урон мы сможем нанести танкам, когда они войдут в узкий проход.
Имелся
Что ж, осуществимо, но дорого обойдется. Все сложнее и сложнее определить, какое число потерь в данной ситуации можно считать допустимым.
Интересно, как далеко продвинулись генерал Скайуокер и Асока? Выходить на связь им нельзя — слишком рискованно. Но джедаи обладают этой необычной необъяснимой сверхчувствительностью, и, возможно, Кеноби сможет определить их местонахождение. И уж точно он почувствует, если их убьют. Рекс — свидетель тому, что это работает.
В воздухе раздавалось размеренное лязганье ступней дроидов и грохот движущихся танков. Он подал солдатам сигнал занять исходную позицию для наступления и последовал за Кеноби, затаившимся в соседнем здании.
— Что если их захватят в плен, генерал? — спросил Рекс, обрушивая на себя хаотичный поток данных приборной панели. — Я имею в виду Асоку и генерала Скайуокера.
Кеноби не отводил глаз от пустынной, усеянной каменными обломками улицы.
— Если у нас не нашлось ресурсов, чтобы пробить экран, откуда же взяться ресурсам, чтобы вызволить их из плена!
Рекс пытался обнаружить в голосе генерала признаки беспокойства, замешательства, какого бы то ни было душевного волнения. Но Кеноби больше не проронил ни слова. Лишь с преувеличенной сосредоточенностью наблюдал за улицей.
— Если нужно будет, я пойду за ними, сэр.
— Спасибо, Рекс, уверен, он сделал бы для тебя то же самое.
В тоне Кеноби было что-то неясное, и Рекс не стал развивать эту тему. Интересно, в какой момент он сочтет возможным покинуть своего генерала.
Мы не бросаем своих.
И они нам платят той же монетой.
ОФИС КАНЦЛЕРА ПАЛПАТИНА — КОРУСКАНТ
Прежде чем ответить Джаббе, Палпатин несколько раз глубоко вздохнул. Секунду он смотрел на городской пейзаж за окном своего офиса, откинувшись на спинку кресла. Затем он медленно повернулся лицом к стоявшему на столе радиопередатчику, в настоящий момент являвшему собой символ благородного гражданского долга.