Войны Марса (Марсианский стройбат)
Шрифт:
– Так, встали, сопли утёрли! – появился в подвале капитан Чернаков. – Отходим… на два часа. Через три улицы высотный дом. Двигаем к нему.
Чернаков почему-то решил, что в ответе за зелёных сержантов, которые ещё должны вернуться к своим матерям да и вообще прожить долгую счастливую жизнь. Опытен был Чернаков, понимал что к чему и жизни не удивлялся.
– А почему именно к нему? – спросил Кораллов.
– Разговорчики! – оборвал его капитан. – Потому что там тихо и не стреляют.
– Ну?.. – недоуменно спросил Цугаев, привыкший необдуманно рисковать своею жизнью.
–
– Это дело привычное… – неожиданно отозвался Цугаев, поцокав языком.
Чернаков выразительно посмотрел на него, но ничего не сказал типа: «Разговорчики», и сержанты выскочили за ним из подвала.
На самом деле, Чернаков просто выбрал удобный ориентир – небоскрёб, чтобы сверху оглядеть поле боя, а главное, ему хотелось в спокойном месте собраться с мыслями и оценить обстановку в стратегическом плане. Он тоже чувствовал, что Цугаев имеет опыт городских боёв. В данном случае это было неоценимым преимуществом. Правда, какое преимущество без оружия? Чернаков, как и все, злился на недальновидность организаторов экспедиции. Не могли что-нибудь простенького подкинуть, думал он. Воюй здесь с пиками.
Улица горела. Дым стлался слоями. Сквозь него откуда-то сверху дождём сыпались искры. Пахло, словно в жерле вулкана. Издали доносился беспрерывный гул, как будто ползла громада бронированной техники.
До перекрёстка двигались перебежками. Там упали за кучу камней и переждали, пока чудный иноземный танк с гибким хоботом – карикатура на настоящий танк, не уползёт восвояси, и нырнули в огромный дом, похожий на банк с огромным же вестибюлем и огромными проёмами окон. Банк наклонился, как карточный домик. Что-то в нём давно уже надломилось, но он всё ещё не падал. В больших залах гулял сквозняк и пахло, как только может пахнуть в давно брошенных помещениях – плесенью и стылым бетоном.
– Не нравится мне здесь… – признался Мишка Кораллов, оглядываясь. – Того и гляди завалится.
Он так и застрял в проёме двери. Из клочьев дыма бесшумно, как видения, выскочили странные создания, похожие на гоблинов, и сунулись в соседнее здание.
– Товарищ капитан, вы видели?.. – почтительно спросил Есеня, почему-то приседая.
Он даже по привычке поднял к плечу пику, словно «калаш», но вспомнив, что это всего лишь остро заточенная железка, сплюнул с досады.
– Что видел? – буркнул капитан.
На самом деле, он, конечно же, тоже видел, но сделал вид, что не видел, слишком дикой была картинка: лохматые, остроухие гоблины – словно из сказок, с луками и копьями в руках, одетые, как французы на старой смоленской дороге – в лохмотья и треуголки, были похожи на призраков из прошлого. Только какого прошлого, он не понял – земного или марсианского? А ещё старший с массивной челюстью и торчащими зубами так грозно зыркнул в сторону банка, что грубая, закостеневшая душа капитана затрепетала.
– Ну… я имею в виду… копья… и луки…
– Рекомендую, всем считать, что нам показалось, – четко по уставу произнёс Чернаков, лишь бы избавиться от видения. – Гипоксия, низкое давление, и всё такое. Откуда
Слово само вертелось на языке, но он боялся его произнести. Цугаев и Кораллов, которые были из другого поколения, уже сообразили, что имеют дело со сказочными гоблинами. Но армия научила их не соваться вперёд командира, и они промолчали.
– Город всё-таки… – стал издали объяснять Мишка Кораллов.
– Ну и что? – парировал капитан. – Приказываю, считать всё видением из-за кислородного голодания.
– Понятно… – разочарованно вздохнул Есеня Цугаев, хотя он отчетливо видел странных людей и даже учуял их тяжёлый запах.
– Так точно, гипоксия. А я думаю, чего мне так плохо, аж в глазах двоится, – сознался Мишка Кораллов.
Мишка Кораллов привык к командам и во всем полагался на начальство, то бишь командиров. К тому же капитан напоминал ему грозного отца – атамана станицы, которому Мишка беспрекословно подчинялся, пока его не забрили в солдаты. Только в армии он понял, что начальство бывает разным.
– Во… опять… – тупо произнёс Есеня и даже показал пальцем.
На этот раз та же группа с криком: «Ура!!!» бежала в обратном направлении. Теперь в руках у неё были «калаши». Капитан Чернаков едва не перекрестился. Рука сама потянулась ко лбу. Пришлось сделать усилия, чтобы вернуть её на место. Самое интересное заключалось в том, что бегущих возглавлял никто иной, как полковник Бастрыкин с ПКМом наперевес.
«Чур, чур меня», – прошептал капитан Чернаков. Чтобы полковник… во главе дикарей… Нет… мне привиделось. А чтобы никто из подчиненных не задал провокационный вопрос или усомнился, что это всё видения, скомандовал:
– Делайте, как я!
Они, пробежав через вестибюль подальше от видений, выскочили на противоположную стороны здания, как раз на перекрёсток трёх дорог.
Наискосок от перекрёстка в сквере с угольными «деревьями» стоял памятник остроухому воину с бульдожьим прикусом и зверским выражением на лице. В одной руке воин держал ветхозаветное копье с огромным наконечником в другой – круглый плетёный щит.
Есеня Цугаев покосился на него и только поддал хода. Значит, мне не привиделось, подумал он, значит, товарищ капитан перестраховался. Мишка Кораллов ничего не подумал, кроме того, что: «пусть начальство думает, оно умнее», ну а сам капитан Чернаков даже не взглянул на сурового воина, а только пронёсся мимо, как ветер. Высотный дом был уже рядом. Там всё решим, думал он, там разберёмся, там всё уложится в голове, всё встанет на свои места.
Но до заветного дома они так и не добежали. Закругленный угол дома вдруг бесшумно отклонился от вертикали и со страшным грохотом рухнул на дорогу. Целую минуту, а то и две всё шаталось, трещало и падало. Только после этого стал слышен сам взрыв, который, несомненно, произошел внутри. Клубы пыли и дыма заполнили улицу.
Из всех троих только у Есени оказалась хорошая реакция. Он, как заправский ныряльщик, исчез в ближайшем окне. Только через секунду за ним, кашляя, словно туберкулезники, проследовали капитан и Мишка Кораллов.