Войны Миллигана

Киз Дэниел

— Я выезжаю из дома завтра как можно раньше. Я приеду в Дейтон до полудня. Обязательно предупреди Билли через своего брата.

Несколько недель назад Билли говорил автору, что записал Танду Бартли, сестру Дона, в список своих постоянных посетителей. Самым удивительным было то, как эта женщина так быстро смогла узнать о существовании Аллена и Томми.

Как и обещал, Писатель прибыл в Дейтон на следующий день. Он прошел в комнату посещений, и увиденное шокировало его: Билли сидел в инвалидной коляске, с поднятой перевязанной ногой. Из-под бинтов,

которыми была перевязана нога, было видно, что она сильно опухла и посинела.

— Томми? — спросил Писатель, плохо сдерживая свое изумление, пытаясь выяснить с какой из личностей он разговаривает.

Билли нерешительно кивнул.

— Что произошло, Томми? — продолжил Писатель.

Томми отвел глаза и сдавленным голосом ответил ему:

— Я не знаю… Но я чувствую себя не очень хорошо…

— Ты разговаривал с другими членами семьи? — продолжал расспрашивать Писатель.

Томми оглядел комнату быстрым испытующим взглядом, чтобы убедиться, что никто не подслушивает их, и тихо ответил:

— Только иногда…

— Ну, и что они говорят?

Томми наклонился к Писателю и прошептал:

— Я думаю, что Артур собирается убить нас.

— Странно, — удивился Писатель. — Это не похоже на него. Почему ты так думаешь?

— Он приготовил яд. Артур говорит, что мы никогда не освободимся, что нет никакой надежды на лучший для нас исход, и нам следует уйти раньше, причем самостоятельно. И даже не спрашивай меня, что он имеет в виду.

Томми, к удивлению автора, вдруг улыбнулся:

— Ты находишь это смешным, Томми?

— Я услышал смешную вещь, внутри себя.

— Кто это сказал?

— Я точно не знаю, — ответил Томми и замолчал.

После долгой паузы Писатель спросил:

— Ты хочешь что-то сказать?

— Иногда я не могу даже завязать шнурки на ботинках — раздосадовано выдохнул Томми.

— Томми, почему это представляет проблему для тебя? Я знаю, что Кристина и Шон не умеют завязывать шнурки, но ума не приложу, почему тебя настолько сильно расстраивает это?

— Я сам не понимаю почему, — удрученно откликнулся Томми. Помолчав, продолжил. — Некоторые врачи, которые работают здесь, говорят, что меня, скорее всего, освободят, но мне как-то не сильно в это верится. Если бы я вышел на улицу, то совершенно потерялся бы — вот что меня огорчает.

— Но снаружи у тебя много друзей. Кто-нибудь обязательно поможет тебе.

— Да… Я знаю, — ответил Томми, но было видно, что это не утешает его и досада вовсе не идет на убыль.

— Я разговаривал с некоторыми другими личностями, возможно, ты будешь переведен в новое отделение судебной медицины в Центральной психиатрической клинике Огайо, в Коламбусе — рассказал ему Писатель, надеясь подбодрить Томми этой новостью.

— Ни за что. Я был в Центральной психиатрической клинике Огайо в детстве. Ноги моей больше там не будет!

— Ты будешь находиться в отделении судебной медицины, которое откроется примерно через три недели. Тебе будет выделена…

— Я не хочу ехать, Дэниел! —

оборвал Томми Писателя.

Но тот не унимался:

— … в двадцати минутах от твоей матери в Ланкастере. До Афин только полтора часа вместо трех. Доктор Кол и я смогли бы чаще приезжать к тебе.

— У меня нет сил начинать все с нуля в очередной сраной тюрьме, — раздраженно ответил ему Томми, немного повысив голос.

— Подожди, я скажу тебе, кто будет тебя лечить — продолжал Писатель.

— Даже если это будет сам Бог, мне пофиг. Я никуда не поеду!

— Это будет Джудит Бокс, и она попросила меня…

— Почему я должен постоянно таскаться из одной тюрьмы в другую? Почему они не обращают внимания на меня? — видно было, что раздражение Томми нарастает.

— Послушай, Томми, под руководством доктора Бокс, ты не будешь…

— Как ты не понимаешь?! В любом случае, Дэниел, будет то же самое. Они скажут: «Ты был здесь всего три месяца, на каком основании мы должны отпустить тебя?».

— Постарайся успокоиться и выслушать меня. Доктор Бокс лечила другие случаи множественных личностей. Она работала с доктором Колом и уже проверяла тебя. Джудит звонила по телефону Вогелю, подтверждая, что интересуется тобой. Последний раз, когда я говорил с судьей Флауэрсом, я попросил его перевести тебя в Афины и знаешь, что он ответил мне? «Когда я в первый раз отправил Миллигана в Афины, я не знал, что вокруг этого учреждения нет забора». Я заявил ему, что Дейтон - не лучшее место для тебя, и потом он упомянул центр, который скоро откроется в Коламбусе. Судья сам сказал, что твой перевод в новое заведение может быть новым этапом в деле.

— Я не знаю, что и думать, Дэниел. — откликнулся Томми, все еще расстроенный, но уже заинтересованный тем, что говорил Писатель.

— Нет гарантий, что ты добьешься этого перевода, Томми, но так как об этом говорил сам судья Флауэрс, постарайся подумать об этом и поверить в лучший результат, если это произойдет. Самое важное для тебя - иметь психиатра, имевшего опыт лечения твоей болезни. У нас уже есть доктор Джудит Бокс, которая сама заинтересована в работе с тобой, разве не глупо будет отказаться от такой возможности?! Я не могу обманывать тебя и питать пустыми иллюзиями: я сам не уверен на сто процентов, что мы сможем добиться твоего перевода. Но, Томми, если у тебя будет реальная возможность перевестись, не упускай ее, постарайся взять себя в руки и действовать рационально, насколько это возможно… — заключил Писатель.

— Я не могу. Я сорвусь, Дэниел! Это длится уже целую вечность, — сокрушался Томми.

— Ты предпочитаешь остаться здесь, без лечения?

— В любом случае, все закончится тем, что именно здесь я и сдохну.

Томми был в очень тяжелом эмоциональном состоянии: на него никак не действовали утешения Писателя, он даже не допускал возможности положительного исхода из всей этой истории. Несмотря на это, Писатель не оставлял попыток объяснить ему насколько важным для него может быть этот шаг: