Войны Миллигана

Киз Дэниел

Лицо несчастного подалось вперед, и кран воткнулся в одну из его глазниц. Когда он поднял голову, там, где должен был быть его глаз, зияла кровавая рана.

Пытаясь сдержать рвотные позывы, Томми нетвердым шагом вернулся в свою комнату.

Усевшись на кровать, он стал скручивать простыню, думая, как задушить себя. Томми знал, что если не вернется в центр психического здоровья в Афинах, то умрет, так или иначе.

Он лег на кровать, закрыл глаза и вышел из пятна.

Оказавшись во мраке, он затерялся в

бесконечном поиске покоя…

— Миллиган!

Кевин резко проснулся — он всегда чутко спал — и бросился к двери.

— Миллиган! В круг!

По собственному опыту, полученному в тюрьме и психиатрической клинике, Кевин знал, что круг — это невидимая окружность трех метров в диаметре перед кабинетом главного надзирателя, на перекрестке коридоров. К этой зоне следует подходить осторожно. Туда попадали только по приглашению. Оказавшись там, следовало потупиться и опустить голову, иначе не избежать наказания.

Кевин направился к кабинету главного надзирателя и остановился на почтительном расстоянии. Не глядя на Кевина, главный надзиратель указал на дверь, которую охранял лысый санитар.

— Ты следующий в списке врача, Миллиган, — сообщил санитар. — Встань у стены и жди очереди.

«Это не ко мне, — подумал Кевин. — Я не разговариваю с врачами для чокнутых».

Пятясь назад, он вышел из пятна.

Ли, ожидавший в тени кулис, поинтересовался, почему ему позволили выйти. Артур давно выгнал его из сознания, потому что из-за его опасных выходок нередко все оказывались в карцере. Так же как Кевину и другим личностям, которых Артур называл «нежелательными», Ли не разрешалось выходить на пятно со времени заточения в тюрьме штата Огайо. То, что Кевин снова пришел в сознание, означало, что это место было опасным, и пятном владел Рейджен.

Быстро осмотревшись, Ли обнаружил, что находится в психиатрической клинике тюремного типа, где, очевидно, правил бал хранитель ненависти.

— Вперед, Миллиган! Твоя очередь!

В кабинете тесно стояло несколько пластиковых стульев, а на полу лежал роскошный ковер шоколадного цвета.

Человек, сидевший в кресле за письменным столом, внимательно посмотрел на него сквозь дымчатые очки.

— Мистер Миллиган, — заговорил он, — я доктор Линднер, главный врач государственной клиники г. Лимы для душевнобольных преступников. Я читал ваше досье и газетные статьи о вас. Перед началом работы я хотел бы, чтобы вы уяснили: я не верю в эти мнимые множественные личности.

Значит, вот где происходит все это веселье — в приюте для умалишенных Лимы!

А ведь государственные адвокаты обещали освободить его от подобных заведений…

Ли изучал сморщенное лицо доктора, его изящную бородку, близко посаженные глаза и лысеющую голову. Волосы, зачесанные назад, доходили до воротника белой рубашки. На Линднере был тесный галстук цвета морской волны, закрепленный тусклой булавкой в форме значка «мир и любовь» из 60-х.

Сосредоточившись на голосе, выражениях и нервном

тике доктора, Ли едва слушал его слова…

Чем-то это все напоминало игру в бейсбол.

В Лиме игроки могли получить не более трех предупреждений. Только в случае третьего предупреждения нарушителя не выгоняли с поля, а успокаивали — его запирали в карцер и привязывали ремнями к кровати.

…Это же так легко сымитировать, подумал Ли.

Зазвенел телефон, и доктор Линднер поднял трубку.

— Да, он сейчас в моем кабинете. — Выслушав собеседника, он добавил: — Хорошо, посмотрю, что можно сделать.

Когда он положил трубку, выражение его лица изменилось, а голос смягчился.

— Ну что же, мистер Миллиган, вы, вероятно, понимаете, что я говорил о вас.

Ли согласно кинул головой.

— Два человека хотели бы с вами поговорить.

— Кто? Другие психи?

— Нет. Но им интересно ваше дело. Они проделали большой путь из Дэйтона, чтобы познакомиться с вами.

Ли сразу понял, кого имел в виду доктор — репортеров, которые хотели заключить соглашение на написание книги о Билли Миллигане. Когда Билли и Учитель отказали им в пользу другого писателя, те репортеры опубликовали недоброжелательные статьи об этом авторе.

Ли нарочито громко рассмеялся. Пародируя выражения лица и голос доктора Линднера, он сказал:

— Скажите этим двум, что они могут об этом забыть!

Он резко развернулся, вышел из пятна, ушел со сцены и скрылся за кулисами.

Через пятнадцать минут Денни вышел из камеры и направился в главную комнату, чтобы при свете прочитать в журнале «Поля и реки» статью о кроликах. Денни любил маленьких кроликов… Он мечтал завести кролика и заботиться о нем. Но, открыв нужную страницу, он увидел серию фотографий о том, как лучше разделывать кроликов, потрошить их и готовить.

Денни отбросил журнал, точно обжегся.

Он почувствовал себя обманутым.

Его глаза наполнились слезами, когда Денни вспомнил, что его отчим сделал с тем крольчонком…

Денни отчетливо помнил этот день: ему было около 9 лет. Папа Чел увез его с собой на ферму, чтобы он помог ему косить траву…

Билли увидел, как взрослый кролик вынырнул из своей норки и убежал. Подкравшись к норе, мальчик обнаружил брошенного там маленького серого крольчонка.

Опасаясь, что косилка Челмера его поранит, Билли взял крольчонка и положил под футболку.

«Не беспокойся, я найду тебе новое жилище, потому что ты теперь совсем один, а приюта для крольчат не бывает. Я бы принес тебя домой, но Папа Чел никогда не согласится. Я хочу выпустить тебя в поле, где ты сможешь найти свою маму».

Раздался гудок трактора. Билли знал, что это значит: нужно принести пиво Челмеру — и быстро. Он побежал к грузовику, чтобы взять бутылку пива в леднике, затем снова побежал во двор, где его ждал отчим, сидя на тракторе. Билли протянул ему пиво.

Челмер открыл его, сделал большой глоток, затем пристально посмотрел на него.