Воздаяние храбрости
Шрифт:
– А я, видишь, вновь в седле. И снова с Александрийцами. Только теперь у меня уже не один полк, а три. Звание мне дали, которое десять лет как зажиливали, и сразу же на дивизию. Вторая гусарская. А корпус того же Рота. Осмотрелся – и знакомых нашел. Помнишь Замятнина? Корнетом с нами был под Борисовым.
Он показал рукой на одноглазого ротмистра, в котором Новицкий никак не мог разглядеть черты шестнадцатилетнего мальчика, которого и видел, может быть, раза два и то мельком.
– А это же Новицкий, Алексей, неужели не узнаешь? Адъютантом полка был в двенадцатом. При Березине его ранили, он с тех пор
Сергей покачал едва заметно ладонью, и Мадатов оборвался на полуслове.
Замятнин тоже не мог увидеть в постаревшем, выцветшем уже господине того щеголеватого штабс-ротмистра, которым помнился ему за давностью лет Новицкий. Но подъехал ближе, склонился с седла, и они с Сергеем пожали друг другу руки с видимым удовольствием.
– А то давай с нами, – не унимался Мадатов, разгоряченный близостью схватки да еще, возможно, стаканом вина, выпитого за завтраком. – Отвязывай и мундштучь свою рыжую, саблю к поясу, пистолеты в ольстры и: марш – марш!
Князь так залихватски подал команду, что Сергей на мгновение ощутил подъем, памятный ему еще по годам службы в Александрийском, а после вспыхивавший иногда, как в поле под Гянджей или перед стенами Карса. Но он заставил себя расслабиться и только плотней привалился к спинке.
– Да нет уж, господа, куда нам, старикам. Ваше дело молодое и шумное, наше – тихое и неспешное. Дипломатия, знаете, перо да бумага. Кстати, помните Ланского, Замятнин?
Суровый ротмистр только укоризненно покачал головой, показывая, что такой вопрос можно было не задавать.
– Так вот, слышал я от него не раз и не два присказку: Россия-матушка, говорил командир, уже одним тем хороша, что в каком-нибудь ее уголке непременно дерутся…
Мадатов с Замятниным чуть улыбнулись, вспоминая отчаянного гусара, а молодые поручики и корнеты захохотали в голос, уже вполне примирившись со штатским видом Новицкого.
– Вы здесь пока заканчивайте, а я поеду дальше. По свету искать для вас другой такой уголок. Думаю, что на наш век хватит с лихвой, да и потомкам нашим останется. Прощайте, ваше сиятельство. Поздравляю вас с давно заслуженным званием! Удачи вам и вашей дивизии!..
«Уголок… по свету…» – повторил он в уме и нахмурился, вспомнив вдруг другой голос, произносивший эти слова. Он встал в коляске и окликнул Мадатова:
– Князь, князь! Помните ли вы Грибоедова?
Мадатов, собравшийся уже отъезжать, обернулся.
– Кажется, да. Он помощником был у Алексея Петровича. История у него еще была с Якубовичем. Стрелялись из-за чего-то. Софья говорила, что пьески какие-то он писал.
– Писал, – согласился Новицкий. – И читал нам у Терека.
– Но потом остался, как и ты, у Паскевича. А что с ним случилось?
– Погиб. В феврале. В Тегеране. Был нашим посланником при Фетх-Али-шахе. Городская чернь взбунтовалась и разгромила посольство.
Мадатов нахмурился и взялся рукой за ус.
– Это все Аббас-Мирза воду мутит. Все ему неспокойно. Наверное, помнит, как помяли его и под Шамхором, и под Гянджей, под Эриванью.
– Да, сразу такую вражду не загасишь. А Грибоедов, говорят, стрелял до последнего.
– Славный был человек, – подытожил Мадатов. – Умный и храбрый. Не часто таких встречал… Ну же, прощай и ты…
Коляска Новицкого покатилась
– Ваше превосходительство! Его превосходительство генерал Рот предлагает вам поспешить. Граф Пален у Мадары начал уже дело, но говорит, что турки очень сильны.
Валериан слушал посланца командующего корпусом, но поглядывал через плечо, в сторону, где скрылась коляска Новицкого. Когда есаул замолчал, он повернулся к Замятнину.
– Пошли человека к Арсеньеву. Пусть скажет ему, чтобы поторопился. Версты через три-четыре нас должны ждать ахтырцы. Они подойдут справа. Белорусцы уже на месте. Но я догоню полк еще на марше… А ты возьми четверых и за мной!
Валериан повернул вороного и пустил его ровной рысью. Пять офицеров закачались в седлах следом.
Коляска Новицкого обогнула острый, поросший лесом отрог и неожиданно вкатилась в равнину, достаточно широкую, чтобы пропустить параллельно две войсковые колонны. Но сейчас она была тиха и пустынна. Видимо, все части корпусов Рота уже прошли от Козлуджи, и вторая гусарская замыкала движение.
Николай выпрямился и принялся даже насвистывать, не забывая, впрочем, поглядывать по сторонам. Теплый был день, обещал к полудню стать жарким, выпарить из суставов Сергея остатки осенней и зимней сырости. Пригревшись на солнце, он расслабился, опустил веки и даже попробовал помечтать о том, как славно было бы поддаться уговорам Мадатова, вернуться в полк, занять место в строю да хотя бы каким-нибудь помощником князя и честно исполнять порученное ему дело, простое и понятное, как прочитанный на разводе приказ. Скакать в общей шеренге, чувствуя колени соседей справа и слева, понимая отчетливо и непреложно: друзья рядом, неприятель перед тобой. Исполнять нормальную мужскую работу наравне с такими мужчинами, как ты сам. Выжил в атаке – прими треть манерки перед скудным ужином. Не повезло – засыпят тебя землей, друзья скажут хорошие слова напоследок да помянут твоей же порцией, разделив ее на всех…
От приятных мыслей его оторвал встревоженный голос возницы:
– Там это, Сергей Александрович, конные!
Сергей бросил короткий взгляд через плечо. Группа всадников шла по их следам резвым аллюром, сокращая расстояние с каждой минутой.
– Да, Николай, вижу. Только не торопись, голубчик, а то подумают, что бежим. Все равно ведь догонят, так что поезжай спокойно, как раньше.
Между тем он взвел курок пистолета, лежавшего на коленях, и носком сапога подтащил карабин поближе. Подумал – не подняться ли ему на рыжую, но отказался от этой мысли. В конном одиночном бою он сейчас стоил немного, а вдвоем уж как-нибудь отстреляются.
Николай подобрал вожжи и тоже переложил оружие поудобней. Оглянулся очередной раз и вдруг щелкнул языком, радостно вскрикнув:
– Наши, Сергей Александрович, наши!
– Так придержи лошадей, – отозвался Новицкий, опуская осторожно курок. – Подождем, спросим, чем и кому обязаны.
Но трость с потайным клинком все-таки прихватил левой рукой.
Заметив, что коляска сделала круг и готова остановиться, Валериан показал конвойным, где его ждать, и к поднявшемуся навстречу Новицкому подъехал один и шагом. Прямо с седла прыгнул на подножку и стал рядом с Сергеем.