Воздаяние
Шрифт:
Кровь Адама в нас во всех.
Видишь - плиты, мхом покрыты.
Речь умерших понять не дано.
Меч всесильный, посох пыльный
в тьме
За столом в центре восседал юнец лет двадцати с счастливо-пьяными глазами, которыми он озирал пиршество. Но тут Альбино остановился. Музыканты смолкли, раздался крик: "Живи и здравствуй, Душка!!" Две девицы, совсем юные, подскочили к юнцу и поцеловали его и он, и без того сияющий, окончательно зарделся. И тут зазвенел гитарный перебор и в центре двора появился Франческо Фантони, который, выделывая ногами кренделя, весело загорланил:
Кто ценит свежесть нежных роз,
Тот рвет их на рассвете,
Чтоб в полдень плакать не пришлось,
Что вянут розы эти.
Спеши же замуж поскорей,
Тут нечего стыдиться,--
Ведь роза, став на день старей,
В петлицу не годится.
"В петлицу не годится!!" - дружно подхватили веселящиеся и запрыгали в ритме сальтарелло. Как ни странно, Фантони снова был трезв, по крайней мере, настолько, чтобы заметить у ворот Альбино, удивиться и подойти к нему.
– Мессир Кьяндарони, какими судьбами?
– Я... просто случайно свернул... Но вы знаете, что случилось?
– У нас?
– Фантони рассмеялся, и Альбино понял, что он все же немного хмельной, - конечно, знаю: мой дружок Душка отмечает сегодня день ангела, и я выставил ему бочонок вина и бычка. А это, - он показал на лихо отплясывавших девчонку и юношу - Мушка и Чушка, мои товарищи по цеху бродячей музицирующей шпаны, остальные - гости Душки. Присоединяйтесь.
– Вы... Я не о том. Погиб мессир Монтичано. Его тело полчаса назад обнаружили у Фонте Бранда.
– У источника?
– спокойно удивился Франческо, он, казалось, ничуть не был поражен, однако осведомился, - а вы там что делали?
– Гуляли с мессиром Тонди и Бариле.
– Что у вас, что у мессира Камилло, просто дар обнаруживать трупы, - развёл руками Фантони, - опять Бочонок, что ли, пить захотел?
– Нет, мессир Тонди заметил его и мы... То есть он увидел труп и увёл меня. Но тело нашли спустя считанные минуты.
Франческо усмехнулся.
– Правильно сделал, а то вам троим присвоили бы в Сиене звание "авантюристов-трупоискатей". Не следует часто попадать в поле зрения мессира Корсиньяно: у него хорошая память.
– Но ещё, - Альбино смутился, однако
Фантони смотрел на булыжники, коими была вымощена улица, и молчал.
– Он виделся с вами?
Франческо поднял на него глаза, усмехнулся и покачал головой.
– Ну, где бы он со мной увиделся, если я был тут с окончания вечерней службы? Может, он заходил ко мне домой, того не знаю. А вообще, - он наклонился к самому уху Альбино, - вы, мессир Кьяндарони, держались бы подальше от этого дела. Если мы, трепеща, взволнованно наблюдаем в этих смертях проявление величавой и всесильной Божьей кары, то глупо, поверьте, болтаться между ног Рока, ибо раздавить может ...ненароком. Если же это - дело рук человеческих, то оснований вмешиваться ещё меньше. Никогда не следует соваться между теми, кто сводит счеты. Ибо по голове можно получить... невзначай.
– А вы по-прежнему считаете это делом человеческих рук?
– Я по-прежнему считаю происходящее своевременным, справедливым и неслучайным. И будет об этом.
Альбино бросил испытывающий взгляд на Фантони. Он ничего не понимал. Сказанное им о Марескотти не произвело на Сверчка никакого особого впечатления. Смерть Монтичано тоже оставила его равнодушным. Альбино понял, что или Фантони подлинно нет дела до гибели присных Марескотти, либо он знает об этих смертях куда больше, нежели говорит.
Глава ХII. Копыто дьявола.
– Да неужто вы заткнулись, горлопаны чертовы?
– женский голос с верхнего этажа дома напротив опрокинулся на них, точно облив ушатом помоев.
– Это ж надо, с шести пополудни и до самой ночи глотки драть! Певуны очумелые, сколько можно-то?!
– Да, голос мой умолк, я больше не спою...
– пропел Фантони, к изумлению Альбино взяв удивительно высокую ноту, отчего, как показалось монаху, в окнах задребезжали стекла, после чего окно наверху с треском захлопнулось.
Монах посмотрел вверх, но кроме ряда темных окон уже ничего не увидел. Однако, Франческо и его дружки были оправданы этим неожиданным свидетельством: стало быть, и вправду с конца вечерней они были здесь.
Альбино вернулся на улицу Сан-Пьетро в сопровождении Фантони, распрощавшегося с дружками и подружками сообщением о гибели Никколо Монтичано возле Фонте Бранда. Никто не выразил скорби, кое-кто присвистнул, а юная девица, которую Альбино заприметил ещё тогда, когда они втроем распевали под окном Сверчка, блеснула глазами и выразила желание побывать там. Вся подвыпившая компания горячо её поддержала, а танцевавший с ней до того юноша сказал, что сейчас самое время освежиться.
– Мушка, только ради Бога, не пускай Чушку купаться в источнике!
– приказал Сверчок, и юнец кивнул.
Компания со смехом поднялась, они забрали инструменты и растворились в темном проулке.
– А что... Девушку зовут Чушкой?
– Ее зовут Клара Сирлето, и она сестра Мушки, которого зовут Бруно Сирлето, - просветил его Фантони, - а с каких это пор вас интересуют девицы? Мне казалось, что "бедный любитель книг", как вы себя отрекомендовали, до сих пор не очень-то замечал красоток вокруг...