Воздержание поручика Ржевского
Шрифт:
В комнату строевым шагом входит денщик Ржевского Прохор с подносом в руках. На подносе стакан водки и огурец.
Денщик Прохор (торжественным голосом): Ваше благородие, сутки истекли!
Ржевский несколько секунд непонимающе смотрит на Прохора, потом рука его разжимается и падает, но пистолет, зажатый зубами остается торчать изо рта. Георгий Победоносец, не дождавшись выстрела, открывает глаза, дракон, сплюнув, возвращает Святому копье и бьет крылом коня по морде. Прохор пытается вытащить изо рта Ржевского ствол пистолета,
Денщик Прохор (умоляющим тоном): Ваше благородие, пистолетик-то отдайте. Пить же неудобно, да и стрельнуть, ненароком, может.
Все тщетно. Прохор обращает вопросительный взгляд к иконе. Георгий Победоносец суфлерским жестом изображает хук справа и поощрительно кивает головой.
Денщик Прохор (орет в полный голос): Отдай пушку, дурак!
Прохор бьет Ржевского кулаком в ухо и с хрустом выворачивает пистолет у поручика изо рта. Ржевский хватает стакан с водкой и единым духом выпивает его, целует в засос Прохора, подмигивает Георгию Победоносцу и выходит в соседнюю комнату. Оттуда доносится хлопанье пробок, звон посуды, голоса друзей: "Ржевскому Ура!!!", "Железный человек! Я бы так не смог!", "Господа, он жив и в своем уме! Даже не верится!". Далее слышны только звуки выпивания и закусывания.
Конногвардейский бульвар.
Несмотря на поздний час, бульвар полон гуляющими, слышен смех, пение, музыка, звуки выпивания и закусывания. По бульвару, обнявшись, идут отец Павсикахий и доктор Михельсон. У доктора перевязана голова, монах сильно хромает. Оба вдрызг пьяные.
Михельсон (путая по-пьяному делу русский и немецкий): ... И тогда обер-лейтенант Ржевский берет палька для занавеска и бьет майн копф унд танцен на мои очки!
Отец Павсикахий (нравоучительным тоном): Десница Божья тебя покарала, а не палька для занавеска! Это ж надо русскому человеку такое страстотерпство учинить: все пьют, а ты не моги! Да еще в буфет привел! С-садист!
Михельсон: Майн фройнд Поссикахус! Вы не понималь!
Отец Павсикахий: Да все я понималь! Давай лучше выпьем!
Михельсон: Майн Гот! Их канн нихт! Я не мочь больше...
Отец Павсикахий: Ты меня уважаешь?
Михельсон: Я! Натюрлих!
Отец Павсикахий: Тогда, пей!
Оба выпивают и закусывают.
Отец Павсикахий: Теперь споем! Ой, ты Галю, Галю молодая! Чому ты не вмерла, як была малая?
Михельсон: О Тананбаум, о Тананбаум, ви грюйн зинд дайне блеттер!
Отец Павсикахий: Мда! Гармония, где ты? Ау!
Михельсон: Майн либер Поссикахус! Дас ист унмёглих! Это есть невозможно - языковые трудности...
Отец Павсикахий: Врешь, курва лютеранская! Для русского человека невозможного нет! А ну, запевай. Ать, два!
Михельсон и Отец Павсикахий (дуэтом):
Айне
Вдоль по шрассе проходил.
Официрен синим задом
Русишь медхен удивил.
Палкой в копф, заклепкой в жопу,
Аллес рихтиг! Ничего!
Тупо пялится Европа
В петербургское окно!
Вильст ду глюк? Тогда скорее
Что-нибудь себе налей.
Чтобы был ты здоровее,
Тринкен шнапс и водку пей!
Ком цу мир! Ты третьим будешь,
Однунг, брат, у нас такой.
Хрен Россию ты забудешь!
Тринкен, брудер, по второй!
Вундербар! Нальем по третьей!
Дизе цайт - как раз бухнуть,
И не морщись, доннер веттер,
Про закуску не забудь!
Кто там лезет за закуской?
Кукен, кукен унд гезейн:
Дас ист каце - кот, по-русски.
Цап-царап, ауфвидерзейн!
Что ты вялый, как сосиска?
Готт им химмель! С немцем пью!
Эй, душа, посторонись-ка,
А не то, щас оболью!
Что ж ты шляфен? Эх ты, соня!
Мы с майн фройнд собрались спеть.
Поссикахус с Михельсоном
Русским - здраво, немцу - смерть!
Из-за сугроба выпадает пьяный Ржевский. Он без головного убора, но зато, при двух саблях. На одной ноге сапог со шпорой, на другой валенок.
Михельсон: Майн либер обер-лейтенант! Как Ви себя чуйствовайт?
Ржевский (со слезой в голосе): Оставь меня, коварная!
Тобой отвергнут я.
Тебе любовь не надобна,
Лишь задница моя!
Поручик падает на грудь отцу Павсикахию и рыдает. Отец Павсикахий ласково гладит Ржевского по голове и успокаивает.
Отец Павсикахий: Не плачь, сын мой. Третьим будешь.
Ржевский сразу же успокаивается, все трое выпивают и закусывают.
Из-за угла, прямо на выпивающих, с громким смехом выбегают молодой чиновник и девица.
Девица: Мсье, у Вас есть лошадь?
Молодой чиновник (оттопыривая зад): Да, мадмуазель, серая в яблоках!
Ржевский: Серая, говоришь? (бьет чиновника в глаз, тот падает) В яблоках? (валит девицу в снег и заворачивает ей юбки на голову.
Отец Павсикахий: У-у-у, с-соблазн бес-совский!
Михельсон: Ржевский! Фас!
Ржевский рычит и впивается зубами девице в ягодицу. Девица визжит.
Конногвардейский бульвар.
Несмотря на поздний час, бульвар полон гуляющими, слышен смех, пение, музыка, звуки выпивания и закусывания. В кадре появляется Ржевский. Он сплевывает, вытирает окровавленный рот куском нижней юбки и хищно смотрит на толпу гуляющих.
Ржевский (рычащим голосом): Серая, говорите? В яблоках?