Воздух Друмира

Геннадьевич Герман

– Но мы ушли с главной темы. Вряд ли просто так от тебя и твоей семьи отстанут. Ну семью то мы спрячем, оформим на другие документы, а по их документам, похожая женщина с детьми выедет за границу, а там попетляв по странам исчезнет. Вот только с тобой...

– А что со мной?

– Парализованного просто так не спрячешь, да и капсула у тебя казенная, тоже поводок. Тебе один выход - сюда.

– А жена, дети, как они?

– А как они сейчас, отец и муж лежит бревном, гадит под себя и жрет по трубочкам внутривенно. Постоянное напоминание о

том, что близкий человек медленно умирает, а они не могут ничем помочь. Ты подумал какая это пытка для близких тебе людей. Да, денег ты заработал, им на всю жизнь, если не шиковать, хватит, да только видел ли ты глаза жены, когда она считает, что ты ее не видишь?

Наши с ней говорили, а у самих сердце щемило, даже от денег за охрану отказались, но мы настояли на оплате. Ты пойми, для твоей жены и детей лучше знать, что ты жив, пусть далеко, но жив и здоров... Да и почему далеко? Купит твоя капсулу, и будете с ней здесь встречаться.

– Жестоко ты со мной.

– А что ты думал, сопельки тебе утирать, жалеть тебя калеку? Ты сейчас на себя посмотри - здоровый, красивый, ну для гномов конечно.

Я встал: - я подумаю.

– Думай, только быстрей. Всю жизнь вокруг тебя крутиться никто не будет - сам за себя постоять сможешь, если сюда уйдешь.

– Хорошо, сегодня же с женой посоветуюсь, - я встал и вышел от особиста.

Я стоял и думал. Как, как это возможно? Да, я чувствую себя живым, дышу, ощущаю запахи.

Но ведь это игра! Или уже не игра? Живой, и в тоже время не смогу видеть в реале детей, жену.

Но ведь сказали что они могут сюда приходить! А там... ничего впереди, обуза, кандалы на семье.

Ведь я уже подумывал о самоубийстве, а тут... жизнь предлагают... но как же жена...

И я вышел в реал с намерением поставить наконец точку в этом предложении моей жизни, написанном судьбой.

Когда я очнулся в этой жизни, в комнате было тихо. Я посигналил тревожкой. Сразу прибежала жена и вопросительно глянула на меня.

Я набрал на клавиатуре: позвони профессору, попроси, если сможет, приехать.

Жена позвонила, и буквально через два часа в комнату зашел Звенигородский.

Я набрал: проф, лечится моя болезнь? Только честно.

– Нет, - прямо ответил проф.

– Сколько мне осталось?

– Года два, если повезет.

– Мои знают?

– Да.

– Проф, вы ведь не просто запихнули меня в этот пластик. Вы ведь знаете про 'срыв'?

– Да, знаю. Ты не первый уже у меня.

– Зачем вы это делаете?

– Ну не могу я смотреть, как хорошие люди сводят с жизнью счеты, оставляя безутешных родных, не могу. Знаю, что незаконно, но я врач и если есть хоть какая то возможность помочь, я за нее уцеплюсь и пусть потом со мной делают все что захотят. Живые должны жить.

– Но это же игра...

– Для многих это уже давно перестало быть игрой. Там для таких как ты - жизнь, полноценная, насыщенная, пусть непривычная, но жизнь.

– Спасибо, проф, за все спасибо, за обман этот, за подаренную

надежду, спасибо.

– Да что уж там, - проф отвернулся и вышел из комнаты.

Зашла жена.

Я набрал на клаве: ты тоже знала?

– Да, Вань. Когда проф предложил попробовать, я перерыла все сайты в интернете, где хоть что то было о срыве.

– Что ж ты так поздно сказала, я б человеком бы там стал или эльфом, высоким и красивым, а сейчас - коротышка пузастый, ну как такого любить.

– Дурачок, - сказала моя половинка, - ты ведь и тут высоким никогда не был, да и красавчиком тебя не назовешь.

– Как же ты тогда вышла за такого?

– Полюбила, - просто ответила она.

– Ты ведь понимаешь, что если я туда уйду, сюда возврата не будет.

– Зато живой. мне легче будет жить, зная это.

– А девчонки?

– Скажу, что заграницу на лечение увезли, а повзрослеют, сами все поймут.

У меня не было слов, комок застрял в горле, подозрительно щипало в глазах. Несколько минут...

я написал: - хорошо, я согласен, пусть будет так.

Жена заплакала и выбежала из комнаты.

Еле дотерпев разрешенного времени, я вошел в Друмир, игрой это называть уже язык не поворачивался.

Появившись в замке Ветов сразу бросился к особисту.

– Быстро ты, еще и дня не прошло, вижу, надумал в срыв идти.

– Да, надумал, но не знаю как.

– Ну это и сложно и просто. Сложно - время нужно подгадать, чтоб техники, обслуживающие твою капсулу не вовремя не приехали, а просто, что медкапсулы - суть прототипы и в них временной таймер сможет отключить любой разбирающийся человек. Причем потом включит и следов вмешательства никто не заметит, а что человек в кому попал, так вы ж калеки с перевернутыми мозгами. Никто и разбираться не будет. Но сначала надо вам развестись, а тебе написать отказную на квартиру. Потом уходишь в срыв, твоя жена продает квартиру и делает вид, что собирается уехать за рубеж, но тут от тебя уже ничего не будет зависеть. Все понятно?

– Да, - ответил я но продолжал стоять, не уходил.

– Ну что еще?

Я замялся.

– Ну говори, не тяни вола за хвост.

– Понимаешь...

– Ну давай говори.

– Я хотел бы попросить наказать тех, кто сделал больно моей семье.

– Убрать чтоль, - грубо спросил молчи -молчи

– Нет, ноги руки переломать, чтоб уроды даже задницу после трудной работы сами подтереть не могли, может хоть это заставит их ну хоть немного одуматься.

– Пожалел, значит?

– Да не пожалел, просто за это убивать, ну как то не по человечески. Авось поймут.

– Ну это вряд ли, но шанс, конечно дать надо, - уже мягче сказал особист - нормальный ты мужик.

Я поморщился - ну не люблю я слово "мужик" . Мужик слово унижающее - нечто мужскага пола, ничего не имеющее за душой. Читал, что во времена Ивана Грозного за слово "мужик", любой крестьянин мог потребовать суда и виры по Правде ибо он не мужик, а Муж честной, ратай.