Воздушная гавань

Батчер Джим

— Как это мило с вашей стороны! Да, капитан, чай оказался бы весьма кстати. Буду премного благодарна.

Подавив странную волну священного ужаса, Гримм предложил женщине руку. Она взяла капитана под локоть, и тому стоило усилий не пойти на поводу у натянувшихся было мышц и не отпрянуть от касания ее пальцев.

Гримм сумел не отразить этого ни в своих манерах, ни в голосе.

— Прошу вас, мадам, сюда. Могу ли я осмелиться спросить, предпочитаете ли вы чай с сахаром или с медом?

Глава 46

КОПЬЕ

АЛЬБИОН, ПРИСТАНЬ ХАББЛА ПЛАТФОРМА, ТОРГОВОЕ СУДНО «ХИЩНИЦА»

Как правило, Гримм избегал окружать себя предметами роскоши. Тем не менее у него в хозяйстве имелся добротно сработанный заварочный чайник самого изящного вида.

Устройство создавалось специально для использования на борту воздушного судна и подключалось к внутренней электросистеме при помощи тонкой медной вилки с двумя зубьями. Электричество текло к змеевику, на который ставился медный чайник, и менее чем за минуту нагревало воду до нужной температуры, чтобы немедленно отключиться сразу после. Поскольку модель была роскошной, сбоку имелась даже ручка подстройки высот, — чтобы температура нагрева неизменно соответствовала идеалу.

Гримм согрел воду, добавил чайные листья и некоторое время ждал, пока они настоятся. После чего отнес чай к небольшому столу в своей каюте, у которого сидели мастер Ферус и мадам Кэвендиш.

— Ах, неужели тот самый «Федори», из Копья Джеризи? — оживилась Кэвендиш, с интересом разглядывая чайник на подносе. — Я и сама подумывала приобрести такой же, специально для путешествий, но на воздушных судах так редко подают электричество в пассажирские каюты…

— Боюсь, это моя слабость, — пояснил Гримм. — Я могу пропустить обед, если того требуют обстоятельства, но просто не в силах обойтись без хорошей чашки вечернего чая.

— Уж в этом мы точно можем прийти к согласию, капитан, — твердо заявила Кэвендиш.

— Не окажете ли любезность, мастер Ферус? — попросил Гримм.

— Отчего же, разумеется, — буркнул Ферус. С непроницаемым выражением лица он разлил чай по чашкам.

— К сожалению, сливки у меня не самые свежие, — заметил Гримм. — Но, кажется, вы говорили, что предпочитаете чай с медом, мадам?

— Прошу вас, — сказала Кэвендиш, поднимая свою чашку и протягивая ее Гримму. Тот с готовностью окунул ложку в керамический горшочек и переправил едва ли не последние остатки драгоценного меда в принадлежащую тому же сервизу чашку на блюдце. — Мастер Ферус?

— Сахар, если позволите, — ровным тоном сказал Ферус.

Затем Гримм добавил в собственный чай понемножку того и другого и оставил чашку на блюдце, позволяя чаю остыть, — что сделали и гости.

— Должна отметить, — произнесла мадам Кэвендиш, — что все эти удобные новинки, которые так скрашивают нам жизнь во время полетов, дают богатую пищу для размышлений. Похоже, разнообразные мелочи, питаемые электричеством подобно вашему чайнику, несут в себе обширный потенциал. Вообразите, какими красками

расцвела бы повседневность Копий, получи их жители такое подспорье!

— Возможно. Только в мире лучше нашего, мадам, — сказал Гримм.

— О?

— Силовые кристаллы — весьма ценный ресурс, — пояснил свою мысль Гримм. — Учитывая, сколько времени уходит на производство, почти все они применяются на воздушных судах. Ведь безусловный приоритет в нынешние неспокойные времена — усиление военной мощи каждого Копья.

Несмотря на тяжесть обсуждаемой темы, глаза Кэвендиш блеснули иронией:

— Осмелюсь добавить: к великому унынию тех самых граждан Копий, чью защиту воздушные суда как раз и обеспечивают.

— Выживание, мадам Кэвендиш, неизбежно ставится выше каких бы то ни было мелких домашних удобств.

— Хотя капитаны, судя по всему, удобств не чураются, — усмехнулась Кэвендиш. — Возьмем ту же компанию «Федори». Подумайте, как быстро росла бы сеть их магазинов, сумей они удовлетворить спрос такого огромного рынка. И кто знает, какие еще полезные мелочи поступили бы в продажу? Поставки для всего населения Копий могли бы ускорить наступление новой эпохи мира и процветания.

— Прекрасно сказано, Кора, — пробормотал мастер Ферус. — Я почти поверил, что ты говоришь искренне.

Кэвендиш вскинула подбородок и хмыкнула:

— Ты всегда воображал обо мне только самое худшее, Эфферус…

— …и редко оказывался не прав, — закончил Ферус.

— Ваше мнение имеет прочную основу, — миролюбиво произнес Гримм. — Боюсь, однако, что все подобные теории неизбежно оказываются разбиты об острые края жестокой реальности.

Кэвендиш пристально разглядывала лицо мастера Феруса:

— Здравое замечание, капитан. Это случается со многими теориями.

Мастер Ферус не то чтобы содрогнулся от этих слов, но Гримм заметил в лице эфирреалиста давнюю, долгую боль. Подняв хмурый взгляд на Кэвендиш, старик негромко обронил:

— В этом противостоянии нет большой нужды, знаешь ли. У будущего много развилок.

— Нет, Эфферус, — покачала головой Кэвендиш.

Всего два слова, а сколько в них было желчи! Они прямо сочились ею, и Гримм едва удержался от того, чтобы проверить, не прожгли ли они дыру в досках под ногами у этой женщины.

Мастер Ферус покивал со вздохом:

— Я так понимаю, ты так и не смогла научиться видеть.

— Надо думать, у меня был скверный учитель, — с ледяным спокойствием ответила она. — Впрочем, со временем я освоила науку создавать то будущее, которое мне желанно.

— Ох, Кора… — выдохнул Ферус. — Вот что это такое, по-твоему? Рукотворное будущее?

— Возведение нового мира — дело непростое, мой старый друг… — В уголках губ Кэвендиш шевельнулась улыбка. — Будь это так просто, приносило бы строительство радость?

Как верный сын Альбиона, Гримм в точности мог определить, когда чай достаточно остынет, чтобы его можно было пригубить. Он потянулся к своей чашке — и еще двое сидевших за столом точно в то же время повторили его жест. Каждый сделал по глотку.