Воздушные стены (Дарват - 2)
Шрифт:
– Может быть, - спокойно ответил колдун.
– Если мы попадем в эту комнату снова. И если кристалл - действительно средство связи, а не просто наблюдения. И если все, что видел Руди, не было эхом давно прошедших событий или призраками, которые окружают Кво. Мы не можем безраздельно верить предсказаниям кристалла. Помнишь гнездо Дарков в долине на севере, Джил? Огонь и кристалл до сих пор показывают, что оно закрыто, когда мы с тобой были там и видели, что оно открыто уже много лет. И, помимо всего прочего, - продолжал он, - нам, может быть, все же придется отправиться в путь, когда глубокая зима уже спустится в
Их глаза встретились, и неожиданно он усмехнулся жалко, как школьник:
– Всю ночь прошу тебя то об одном, то о другом.
Она усмехнулась в ответ:
– Когда-нибудь и я попрошу тебя о чем-нибудь.
Прежнее проказливое выражение появилось в его усталых глазах.
– Помоги мне, Боже, - он улыбнулся.
– Если у тебя будет время после воинских обязанностей, поищи эту комнату. Лохиро будет любопытно посмотреть на нее.
– Я постараюсь, - пообещала Джил.
– Да, но ей же понадобится уйма времени, чтобы найти это место, возразил Руди.
– Если учесть, что она лишена колдовских способностей...
Ингольд и Джил обменялись взглядом, быстрым сверканием глаз в свете посоха, стоявшего между ними. Затем Ингольд улыбнулся.
– Это не помеха.
С минуту помолчав, колдун внезапно повернулся и вышел из барака.
Джил вздохнула и посмотрела назад, в мерцающие блики тьмы и света в Убежище. Только сейчас Руди заметил вокруг ее глаз новые ясно видимые линии, которых не могло быть у неловкой и застенчивой студентки в красном "фольксвагене". Долгая тягучая ночь клонилась к рассвету. Если Дарки и выжидали подходящего момента, то они хранили полное молчание.
Он устало подумал о тяготах предстоящего похода и уже собрался пойти в бараки присмотреть за сборами, когда другая мысль пришла ему в голову, и Руди внезапно остановился.
– Послушай, Джил!
Она отвлеклась от своих мыслей, окинув Руди проницательным взглядом школьной учительницы.
– Что бы ты подумала о человеке, который покидает возлюбленную ради непреодолимого желания узнать незнаемое.
Джил помолчала минуту в раздумье.
– Не знаю, - ответила она наконец.
– Может быть, потому, что я не очень хорошо понимаю, что такое любовь. Для меня любовь сродни глубокому религиозному убеждению. Для меня это непостижимо. Мои родители - моя мама хотели того же для меня, и не могли понять, что я желала лишь одного заниматься наукой. Для них непостижимо, что стотысячедолларовому дому я предпочла бы маленькую контору в историческом отделении Академии. А ведь мама уверяла не раз, что любит меня. Снова, и снова, и снова. Так что я неважный судья, когда речь заходит о любви, Руди. Но что касается того, чтобы оставить кого-то и пойти за тем, чего желаешь больше жизни... Надолго ли ты оставляешь их? Нужно ли им, чтобы ты остался? Все зависит от ситуации. Все в этом мире относительно.
"Как это мучительно, - подумал Руди, - если у тебя мало времени и есть выбор: провести его с тем, кого очень любишь, или расстаться с ним из-за того, что ты очень хочешь".
Джил откинула спутанные волосы за спину.
– Почему ты думаешь, что у тебя есть выбор?
Руди встрепенулся:
– Что?
Ее голос был таким же холодным и спокойным, как ее глаза.
– Только волшебник может отыскать Кво, Руди. Ингольд
Последовало долгое молчание, пока Руди переваривал сказанное. Любовь и страх одиночества в изгнании боролись в нем с ярким воспоминанием о первом мгновении, когда он узнал о своем даре, мгновении, когда он вызвал огонь из темноты. Стремление и к любви, и к волшебной власти, казалось, сейчас переполнит его, как приливная волна, мучительными воспоминаниями: Ингольд, стоящий в сияющем ореоле древних заклинаний, бездонные глаза Минальды, устремленные на него, жемчужные брызги волн, омывающих полуистлевший на песке скелет.
В конце концов все это ничего не значило. Он пойдет, потому что он должен идти.
– У тебя великий дар расставлять все по своим местам, - пробормотал он устало.
Джил пожала плечами.
– Книги, - пояснила она.
– Это сушит мозги. Иди поспи, дружок. Утром тебе предстоит нелегкое испытание.
Три часа спустя в сером свете зари на ступенях Убежища собралась тесная компания. Дрожа от холода в туманном снежном свете, Руди подумал, что в некоторых случаях лучше не спать совсем, чем немножко. Насколько он знал, Ингольд, который стоял рядом, не ложился вообще. Всякий раз пробуждаясь от тревожного сна, он видел старого волшебника, сидящего у огня. Дьявольский дымок пахнущего гнилью отвара клубился над его головой, и он вглядывался в желтоватый обломок кристалла, а Джил и Ледяной Сокол, как всегда, ловко, молча укладывали провизию для долгого пути.
Долина Ренвет была окружена снегами после трехдневного шторма, а белесое море разбивалось о черные скалы. На западе слабый след дороги взбирался на темный перевал Сарда, почти скрытый клубящимся серым облаком; на востоке вились, проходя через то, что еще недавно было залитыми солнцем лугами с высокой травой и островками лесов, пути, ведущие из Долины через сломанный мост и вниз через залитые тьмой низины к реке Эрроу. На севере поднималась земля, миля за милей поросшая лесом, как фьорд, между высокими скалами, и огромная масса Снежных Гор, где на полосе строевого леса замерзшие луга встречались с белыми снегами, и где начинались ледники.
Вокруг Убежища почти не было снега. Яростная атака Дарков разметала хлопья снега, перемешанные с комьями грязи, и они лежали, разбросанные, словно лава замерзшего вулкана, в сотнях футов от стен.
Сами стены были незаметны, а черные ворота, звучавшие, как гонг, под напором неистовой силы, - неподвижны. Внизу в Долине бесновались ветры. Руди основательно продрог в своем промокшем плаще и подозревал, что ему уже никогда не удастся отогреться. Позади него Ледяной Сокол говорил Ингольду:
– Надеюсь, ты не забыл взять лопаты? Не собираешься же ты превратиться в орла и парить над тропой! Зима все-таки нагрянула, и говорят, что Геттлсанд погребен под снегом по другую сторону гор.
Даже будучи новичком в искусстве магии, Руди знал, что лишь немногие колдуны рискнули бы превратиться в животных, да и то при крайней необходимости. Но для непосвященных магия была лишь магией, и со стороны искусство перевоплощения напоминало примитивное надувательство. В то же время Руди страстно желал бы вызвать движение снега.