Воздушный штрафбат
Шрифт:
По словам дяди, он действительно был тяжело ранен под Барановичами и попал в австрийский плен. Долго лечился от последствий контузии в госпитале. Потом был лагерь для военнопленных. А когда наконец представилась возможность сообщить о себе родным через Красный Крест, в России начались революционные беспорядки:
— Я с таким трудом выкарабкался после ранения, что решил не возвращаться. Не трудно было догадаться, что отставка государя императора и игра наших доморощенных либералов в республику закончится междоусобной бойней.
Забыв о конспирации, Борис по просьбе дяди подробно рассказал ему об оставшихся в России родственниках, из которых уже никого не осталось в живых. Слушая племянника, дядя мрачнел и все более погружался в себя. Вскоре он снял пенсне
В начале встречи дядя барским жестом пригласил Бориса пройти в отдельный кабинет, где никто не мог подслушать их интимный родственный разговор. Лишь однажды, вежливо постучав, в небольшое помещение с диванами бесшумно вошел лакей с подносом. Он быстро накрыл стол на дне персоны, оставил графин водки, закуску и, пожелав гостям приятного аппетита, удалился. После выпитой рюмки водки глаза дяди немного повеселели.
— Да-а, грустно, племяш, осознавать, что тех, кого ты так любил, уже нет в этом мире, — вздохнул Дмитрий Александрович. — А я ведь все эти годы мысленно разговаривал с родителями, с братом и с невестой своей — Варварой Михайловной. Мы должны были пожениться весной 17-го года…
Вскоре выяснилось, что у дяди во Франции есть жена и взрослый сын. Дмитрий Александрович не удержался, чтобы не похвалиться перед племянником успехами наследника: «Весной кончает Сорбонну. Из первых идет!»
Бориса позабавило известие о том, что, оказывается, подозрительный таксист принял его за сына своего знакомого и сообщил Дмитрию Александровичу о загуле любимого отпрыска.
— Вы удивительно похожи с моим Юрием, — сообщил Борису дядя. — Неудивительно, что приятель решил, что мой сынок собирается просадить в рулетку скромное папашино состояние, и поднял панику. Но я сразу сказал ему, что это совсем не похоже на моего мальчика. Он не так воспитан. Кстати, должен сказать, что вы, молодой человек, очень напоминаете мне брата… Очень прискорбно, что он связался с мятежниками. Надеюсь, вы извлекли урок из печального опыта родителя.
Прочитав на лице молодого собеседника несогласие, дядя недовольно хмыкнул:
— А вы, сударь, часом — не красный шпион, прибывший организовывать мировую революцию? Очень не хотелось бы видеть, как уважаемую в определенных кругах фамилию Нефедовых треплют газетчики.
— Не беспокойтесь, в этом городе я проездом.
— А я и не беспокоюсь, — с легким раздражением пожал плечами Дмитрий Александрович. — Одержимый подобным бредом фанатик вряд ли пойдет в казино. Да и вообще, согласитесь, что идеи господина Ульянова с сотоварищами — нелепы. Когда я слышу о всеобщем равенстве из уст священника, то растроганно плачу. Но когда о том же заливается господин без чина и состояния, — понимаю, что данный не имеющий понятия о чести мерзавец думает не о царстве справедливости, нет. Все эти господа из эмиграции мечтали однажды превратиться в новую красную аристократию, и к сожалению преуспели в своем намерении… К вашему сведению, юноша, до переворота 1917 года наша семья владела имением средней руки под Самарой, двумя доходными домами в Питере и одним в Москве, имела солидные пакеты акций Главного общества российских железных дорог и Волжского пароходного товарищества «Самолет». Так-то вот-с. Это, батенька мой, серьезное состояние, которое досталось нам от предков, и должно было по праву наследия перейти вам и моему сыну. Но пришли воры и силою оружия отняли все. Искренне не понимаю своего брата, который добровольно согласился служить этой шайке жуликов.
Дмитрий Александрович горячо принялся уговаривать Бориса остаться во Франции. Узнав, что молодой человек служит в военной авиации, дядя обрадованно сообщил, что хорошо знает адъютанта маршала авиации, так как раз в неделю играет с ним в теннис в аристократическом клубе.
— Я составлю вам отличную протекцию!
На это Борис спокойно без всякого пафоса ответил, что намерен служить России, под каким бы флагом она ни была.
— Что ж, похвально, похвально — задумчиво протянул дядя. — Только вряд ли большевики когда-нибудь простят вам непролетарское происхождение.
— Я же говорю, что служу Родине. Чины и ордена для меня не главное. Хотя стать генералом, конечно, хотелось бы.
Но, к сожалению, при моей профессии шансов дожить до больших звезд на погонах не так уж много.
Дмитрий Александрович покачал головой.
— А вы знаете, Борис, я теперь даже горжусь, что у меня такой племянник… И все же жаль, что вы не хотите принять мою помощь и остаться во Франции… Впрочем, откровенно говоря, меня не слишком удивляет, что вы и ваш отец связались с бунтовщиками. К вашему сведению, юноша: наши с вами общие предки отметились во всех дворцовых переворотах XVIII века. Один ваш родственник умер от чахотки на Нерчинской каторге, потому что в день восстания на Сенатской площади из бретерского удальства иль из самодурства — несколько раз перебегал от мятежников в лагерь Великого князя Николая Павловича и обратно. Другой за дуэль и вольнодумные вирши был разжалован в солдаты и отправлен на Кавказ в знаменитый 44-й Нижегородский драгунский полк, [98] который имел репутацию «кавказской гвардии», потому что в него ссылали из Петербурга проштрафившихся гвардейцев…
98
Эта часть, по сути, являлась спецназом русской армии XIX века на Кавказе, ибо полк был ориентирован на то, чтобы предоставить возможность проштрафившимся или приехавшим за наградами гвардейским офицерам быстро отличиться. Поэтому полк или отдельные его подразделения постоянно принимали участие в самых опасных операциях против горцев.
Перед тем как проститься, Дмитрий Александрович протянул Борису стопку крупных ассигнаций:
— Незадолго до отъезда на фронт в 1915 году я взял у вашего батюшки крупную сумму. Раньше вернуть долг оказии не представлялось. Поэтому возьмите вы. Я перевел николаевские рубли по прежнему курсу во франки.
Борис вежливо, но твердо отказался. Тогда дядя ледяным тоном отчитал его:
— Очень прискорбно, милостивый государь, что вы в своей Совдепии так и не узнали, что есть такое для русского дворянина долг чести. Извольте немедленно взять, мальчишка! И не забывайте, что вы столбовой дворянин.
Не подавая руки, сухо поклонившись, дядя злой походкой вышел из кабинета. На столе осталась стопка франков. Борису сделалось совестно, что своей щепетильностью он невольно причинил обиду единственному своему кровному родственнику. И все же, перед тем как покинуть заведение, Борис вручил дядины деньги администратору казино, попросив его передать их мсье Дмитрию Нефедову.
Вечер с Настей прошел прекрасно. Они провели его в одном из самых фешенебельных ресторанов Парижа. Облаченный в отличный смокинг Борис часто приглашал свою даму на танец, восторгаясь ее красотой, по-новому засверкавшей благодаря шикарному вечернему платью.
Борис искренне полагал, что умеет танцевать фокстрот. Этот танец считался в СССР нэпманским, и Нефедов специально в школьные годы ездил на Воробьевы горы, чтобы с улицы наблюдать, как на открытой веранде коммерческого ресторана упитанные мужчины в клетчатых костюмах прижимали в танце пестро одетых на заграничный манер дамочек. А потом самоучка испытывал подсмотренные «па» на своих партнершах на молодежных танцевальных вечерах. Многие девушки отказывались танцевать неприличный танец. Иногда Борьку даже выводили из зала наблюдающие за порядком комсомольцы. Нарушителю порядка напоминали слова Горького о том, что фокстрот и джаз — «музыка толстых». На это Борька резонно отвечал, хлопая себя по плоскому животу, что ему лишний жир не грозит. В конце концов все заканчивалось одним и тем же — Нефедова начинали бить за «буржуйские замашки»…