Воздыхание окованных. Русская сага
Шрифт:
И были эти «встречи» настолько осязаемы, ликующи, так близки оказывались наши глаза, так невероятно подлинны и реальны до самых малых, до боли знакомых черт мамы, до незабвенного ощущения ее родных рук, — или отца, сына, так крепко и всеразрешительно теперь меня обнимавших…
Вот почему мне всегда представлялись наши воспоминания и мечты о прошлом, наше молитвенное общение с покойными по-детски наглядно — словно какая-то картинка к задачке из школьного учебника. Такое вИдение у меня присутствовало с детства, и даже, может быть, память моя острее работала именно благодаря этой самой задержавшейся детской способности все видеть в каких-то пространствах… Может быть, далекий отзвук, некая
А картинка та показывала мне, как мы и они, нас помнящие там, с сердечным огненным взаимопритяжением одновременно движемся навстречу друг другу из двух противоположных точек — неких А и Б — из прошлого, и из настоящего. Из того мира и из этого. Нет меж нами препон времени, нет никаких земных розней, — одни пространства, которые нужно и, оказывается, можно преодолеть. Пространства, исполненные бесконечных мирских предрассудков, каких-то злопамятств, розней, противостояний и неразрешимых противоречий, — всего того, чем исполняет мир Божий человеческая греховность и зло, и соединяемся неразрывно и победоносно в некоем центре, который и есть само средоточие бытия.
И вспомнилось: «Воини же, егда пропяша Иисуса, прияша ризы его, и сотвориша четыре части, коемуждо воину часть, и хитон. Бе же хитон нешвен, свыше исткан весь (…) да сбудется Писание, глаголющее: разделиша ризы моя себе, и о иматисме моей меташа жребия» (Ин.19:23–24).
Это видЕние встречного движения к точке взаимного соединения людей — живых с живыми, усопших с живыми, старых с молодыми, сама эта точка соединения — Вера во Христа — открылось позже мне как метафизическое и истинно реальное воплощение премирного бытия Церкви Христовой, неустанно восстанавливающей неразрывные, но одновременно и непрерывно раздираемые людьми, как ризы Христовы на Голгофе, ее части. ВОинствующую — земную, и Торжествующую — Небесную во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, как глаголем мы в нашем Православном Символе Веры.
…Господь соединяет, устами диакона взывая к нам на Божественной литургии: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы. Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную», А мир, который и рожден-то был ради созидания Церкви во Главе со Христом, — он противодействует, отталкивает, рвет и режет по живому даже самые крепкие узы родства и любви.
Не случайно игумен земли Русской преподобный Сергий Радонежский заложил на холме Маковце храм во имя Пресвятой Троицы — первообраза премирного Божественного соборного Единства, «дабы воззрением на святую Троицу побеждалась ненавистная рознь мира сего».
* * *
Теперь для нас, переживших революции и Гражданскую войну, и все перипетии XX века, бесконечные судилища и расправы без суда и следствия, — разрывы кровных связей по политическим мотивам — стало делом вполне обычным. Мало кто по-настоящему дорожит теперь в России не только духовным, но и даже кровным родством. Над родителями теперь принято посмеиваться, — даже батюшки последних «призывов» возлюбили в последние два десятилетия повторять приходящей к ним на исповедь молодежи, чтобы, мол, не особенно-то прислушивались к родителям, — мол, родители ваши были безбожниками и ничего в жизни не понимают правильно и доброму не научат. В общем, ничтоже сумняшеся, подправляется (если не перечеркивается) пятая Заповедь из Декалога Моисеева в соответствии, с, якобы, насущными запросами времени. А ведь и простые люди на Руси всегда знали, что «родительское слово на ветер не молвится».
Стариков куда-то все время грозятся отселять, — уж слишком много, говорят, их теперь образовалось, хотя они-то и есть подлинная
А ребенку живое общение со стариками не могут заменить даже и родители, по богатству неизрасходованных запасов молодости живущие в первую очередь полнотой своей жизни, своими делами, — работа ли, супружество ли, или даже вхождение в жизнь церковную…
Господь соединяет людей, творит семьи, ограждает роды, связывая поколения неразрушимой цепью духовной, нравственной и физической наследственной взаимозависимости, где корни закладывают характеры и залоги крепости (или немощи) будущих ветвей, а ветви, — как уже говорилось раньше, очищают корни, если сами подвизаются в Церкви Христовой очищаться духовно, исправлять свои собственные благоприобретенные и родительские, и общечеловеческие — от Адама — недуги души, чтобы затем, по мере собственного очищения, постепенно начинать помогать и своим предкам.
В творениях великих святых отцов мы часто встречаем церковное поучение о том, что подвиг истинного монашества «выкупает» души семи поколений до рождения монаха и семи поколений потомков его — разве оно не свидетельствует о неразрывной взаимозависимости поколений?
«Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого [рода], ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх. 20:5–6).
Конечно, Всемилостивый Господь может и пресекать наказания на детях, если ими будет явлено истинное покаяние и молитва к Нему, Отцу Небесному о прощении, если молитва их будет слезная, молитва любви, поскольку «все, что делается без любви, не имеет права на существование», — так учил наш Духовник, и слова его мы понимали буквально и безоговорочно.
Когда же по горячим молитвам потомков Господь прощает грехи предков, они уже не ложатся тяжким бременем на плечи детей, внуков и правнуков. Но для того, чтобы такая молитва имела действенную силу, мы ведь должны познать во свете истины Христовой жизнь наших предков, их пути, ошибки, их заблуждения, познать их греховность и как свою собственную, присущую всему поврежденному человечеству, а потому и молиться о предках глубоко сострадательно, как молимся о себе, когда истинное благодатное покаяние сокрушает наши сердца…
Вот тут и сокрыта соль всего дела. Познать-то познать, да вот как? И здесь вновь: шаг право, шаг влево — расстрел… Любящему и сострадающему, мужественному христианскому сердцу, алчущему правды во Христе («Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф.5:6)), но при том страшащемуся и судов не по мерам своим, Господь правды о прошлом непременно приоткрывает. Иначе для чего бы существовала в священном Писании священная История, если не для воспитания нашего?