Запропали где-то вихри –позади иль впереди… Хруст шагов – чужих, своих ли –душу только бередит. Гвоздь ко всякому моментузвонко ходики куюти за чистую монетугвозди эти выдают. Настоящего событьякто б удачней прикупил:в каждом «есть» могу открыть я,что ж я буду, что ж я был!.. Разве не мгновенна вечность –я же в вечности бреду! Может, в этом я беспечностьнаконец-то обрету? Вот уж чувствую вольготу –бить перестаёт в вискижизнью втянутый в работумаятник моей тоски,и теряю счёт неделям –поглотил
меня вполнегород белый, белый теремс белым обликом в окне.
V
От тишайшей этой стужии от каменных палатя решил бежать, и тут же,взяв билет, я стал крылатв предвкушении сперва лишь,как меня, оторопев,встретит славный мой товарищ,деревенский терапевт! То-то б нам покуролесить,но пурга на мой визит –с курса сбит АН-2 (не 10)в непредвиденный транзит. В заметённой деревенькемой гостиничный редут,где теряются не деньги –в счёт деньки мои идут –и дотошный где будильникэтот вьюжный свет честит. Закадычный собутыльникздесь меня не навестит.Отнесён, считай, к потерямв снежной этой пеленегород белый, белый теремс белым обликом в окне.
VI
На крутую эту вьюгутишь внезапная легла,наконец-то, в гости к другумне пробиться помогла. Медицинским чистым спиртомразбавлялся разговор,и под звёздный свод испытаннужный путь на снежный двор. В лад не спящей ли царевнебелый обморок зимы –всей поди слышны деревнеторопливые пимы. Запоздало попущенье –израсходованы дни,и на всё про всё общеньесутки выдались одни. Рано утром эскулапаобнимаю я с тоской. С трёхступенчатого трапапомахав ему рукой,улечу к своим пределам,где предстанет внове мнегород белый, белый теремс белым обликом в окне.
VII
О, душа! Ты – горожанка! Воздух здесь хоть и свинцов,окнецо здесь и лежанкадля тебя, в конце концов. Здесь житейские заботысловно псы на поводке. Здесь и встречи ждут субботыс кем-нибудь накоротке. В огненность моих ладонеймедленность её плечей,а глаза в глаза – бездоннейкристаллических ночей. Может статься, сгустком болиподберётся сердце в мозгот безвыходной любовии невыплаканных слёз:только-только глянуть стоитна пустой экран окна,как желание простое –плакать – вымерзнет до дна. Да отнюдь же не смертелен,а спасителен вдвойнегород белый, белый теремс белым обликом в окне.
VIII
Возвращенье из глубинки,честно говоря, глуши,как из валенок в ботинкипереход моей души. Вьюги подвели итоги,и сугробы аж в этаж.Приедается убогийв окна въевшийся пейзаж. Иль считать за подмалёвок,или ж, раз на то пошло,что для нежных лессировокзагрунтовано стекло? Но шутя разоблачитсявыспренних метафор муть –надо в ночь лишь отлучитьсяи холодного хлебнуть,где проглядывает льдинкойв синем воздухе луна. Этот мой коктейль с чудинкойнадо выцедить до дна,чтобы в ясности морозакроме звёзд не стало грёз. Кончилась метаморфоза. Никаких метаморфоз. Сам я праздным подмастерьемотвернул
лицом к стенегород белый, белый теремс белым обликом в окне.1969 – 1970
Собственные колебания
Спешу и медлю, трачу и коплю,и пить вино в один захлёб люблю,и длю глоток, не помня как был начат. Когда иначе – лучше потерплю. Что ж, половодью тоже свой черёд. Любовь накатит, да не вдруг спадёт. Жизнь поспешит – натянет смерть поводья,едва помедлит – время подхлестнёт. Так не спеша покинуть этот свет,уже прощаюсь, длю ещё привет. Необратимо повторимы числа. Спешить нет смысла, медлить смысла нет.1969
«Проездом в голимые степи…»
Проездом в голимые степия помню тот реденький бор,где сосен негромкие цепина жёлтый взошли косогор,и тот городок неприютный,где пуст за тобою вокзал. Отстать мне в стоянке минутнойот поезда – Бог отказал. Пожизненный узник той встречи –вагон всё догнать не могу,всё в том же тебе Семиречьия что-то кричу на бегу.1969
Махина
При любви к механизмам часовмне достаточна их обнажённость,как предзимних раздетых лесовзатаившая бунт отрешённость. Заводным шестерёнкам секунд,что для вечности целой хлопочут,чем-то, видно, сродни этот бунтк прутьям голым прижавшихся почек. Анатомия этих живыхне сложней, чем у прочих пылинок:жизнь соцветий, заложенных в них, –двух механиков поединок. Распускается тёмный бутон,повторяя живое упрямство,и в ничто под ветрами времёносыпается роза пространства. Но скорее увидит поэт,а не тленной природы анатом, –этот вольный реликтовый светс различимым едва ароматом.1969
«Я нашёл у души изнанку –…»
Я нашёл у души изнанку –извожу на карандаши:зачиню-ка, дай, спозаранку,этот аспидный стержень души. Дай-ка, думаю, тонкий росчерки пущу с его острия,как те инеи в утренних рощах –дел серебряных мастера! – Но, душа, ты ножа жесточе,раз в зазубринах все ножи,абразивом каким заточишь,остриё, чтоб вписаться в жизнь! Я не знаю, как богомазуудаётся писать образа. Мне же сердце – сродни алмазупроцарапывает слеза. Наконец-то, я праздную – плачу,просто плачу, легко, ни о чём,и во всём ощущаю удачу,будто б не был иному учён.1969
«Вдруг значение слова…»
«Молчи, скрывайся и таи…»
Ф. Тютчев
Вдруг значение словазабыл и молчу. И толковый словарьоткрывать не хочу. Словно камни, словатам сложились в столбцы –не вздохнут, не всплакнут,не вскричат мертвецы. Как живых-то моихмне б суметь уберечь? Каменеет и в строчкахизустная речь. Моя тяга к словамслабнет день ото дня,и неназванный мирокружает меня. Золотые устамне душа разомкнёт –то ли звук прозвучит,то ли свет промелькнёт… Бесконечный квадратне имеет углов,совершенная речьговорится без слов.1970