Вождь Цукердая. Цена свободы

Наумов Степан Алексеевич

– Я думаю, нам стоит вернуться на пир. Вас уже точно заждались и наверняка хотят обсудить какие-нибудь военные планы.

Гордорон сначала нахмурился, затем растерянно махнул рукой и проговорил:

– Хорошо… Иди… Передай гостям, что я скоро буду…

Тира пожала плечами, но не стала долго раздумывать и покинула кабинет. Гордорон же остался в полном одиночестве. Он тяжело облокотился на подлокотник и уставился на большие закрытые двери в зал.

– Всё было точно так, как он и сказал… Не ошибся ни малейшей деталью… – проговорил он, задумчиво поглаживая эфес меча.

Покидая

приём, Тира была удивлена, что Гордорон, так просто и хладнокровно застреливший официанта фактически ни за что, никак не отреагировал на её поведение. Весь остаток торжества Вождь не обращал на неё никакого внимания, как будто и не было аудиенции в кабинете… Но в одном сомнений не было – теперь её семья точно попала в немилость и больше ей никогда не придётся увидеть Вождя. С одной стороны она была этим очень довольна, Гордорон теперь вызывал в ней только отвращение, но с другой стороны, где-то далеко затаился страх за их будущее. Отцу она ничего не рассказала, отговорившись общими словами о благородстве Вождя, оказавшем ей необходимую помощь в сложной ситуации…

Жизнь, казалось, вернулась в своё прежнее русло. Тира даже начала потихоньку забывать про этот приём. Отец больше не поднимал эту тему, и девушка снова начала наслаждаться прежней весёлой беззаботной жизнью…

Но прошло немногим более недели, и им пришло приглашение на новое торжество в замке Вождя. Приём был организован просто так и не привязан ни к какому событию. Отец не мог понять причин этой внезапной любезности, при этом, переговорив с друзьями, он выяснил, что гостей ожидалось гораздо меньше. Тира была чрезвычайно раздосадована, но ещё больше её насторожило то, что в этот раз их места находились прямо напротив трона. Нужно было ехать.

И вот они уже стояли у знакомых деревянных дверей, ведущих в зал приемов. Статуи рыцарей всё также держали знамёна рода Фернонов, неся свою молчаливую стражу. Те же длинные столы на этот раз были выстроены буквой «П», и всё также ломились от всевозможной снеди и напитков. Однако гости теперь сидели на значительном расстоянии, что мешало им беседовать, не вставая с места. Все выглядели довольными, некоторые удивлёнными. Похоже, никто из присутствовавших не знал причину, по которой он был приглашен в этот раз.

Тира с отцом, как и в прошлый раз, прибыли за полчаса до обозначенного в приглашении начала приёма, и направились через весь зал к своим местам напротив трона. Оказалось, что и справа, и слева от них столовые приборы отсутствовали… С момента выезда из дома Тира несколько раз ловила на себе задумчивый взгляд отца и его тихое бормотание под нос о странностях в поведении Вождя, ведь их семья никогда не входила в число особо приближенных к престолу, да и пиры в замке были редкостью, а тут два, и при этом один сразу за другим…

Она сидела, настороженно оглядываясь на людей вокруг. Все выглядели расслабленными и весёлыми, даже отец через некоторое время пересел поближе к соседу и увлеченно обсуждал с ним какое-то новое оружие, которое скоро должно было поставляться в войска… Тира же готовилась к чему-то плохому, и со страхом

поглядывала на двери за штандартом Фернонов, за которыми она уже побывала однажды.

Наконец стрелки часов заняли обозначенное в приглашении время, и из своего кабинета вышел Вождь. Как и в прошлый раз, он прошёл к своему трону, у которого стоял парадный расчёт, и начал произносить речь о военных успехах Цукердая. Тире речь была совершенно не интересна, и она продолжала аккуратно оглядывать людей вокруг. Она заметила, что официанты, которые до этого сновали рядом со столом, разнося блюда, теперь замерли и вытянулись по струнке.

Тира совершенно не вдавалась в содержимое торжественной речи, и была рада услышать наконец её окончание и тост «за Цукердай!». Раздался звон бокалов, напиток был таким же невкусным, но Тира уже начала привыкать к его неприятной кислоте.

Вскоре, как и ожидалось, началась весёлая цукердайская «пирушка». Поднялся невыносимый гам, и Тира, смотря куда угодно, только не перед собой, уныло поняла, что не получает никакого удовольствия от этого приёма. Пожалуй, на этом месте, рядом с троном Вождя, который, наверное, сейчас разглядывает её, пир был ей даже отвратителен, и она хотела как можно скорее вернуться домой. Внезапно она услышала знакомый надменный голос и, подняв глаза, поймала на себе насмешливый взгляд Вождя, который возвышался напротив неё на своём троне.

– Тира Ард, я правильно помню?

Девушка кротко кивнула.

– Я вижу, ты одета не так хорошо, как во время нашей прошлой встречи? – Тира правда не наряжалась столь усердно, как в первый раз. Она помолчала несколько секунд, а потом ответила:

– Я решила одеться поудобнее. У Вас тут что угодно может случиться…

Вождь усмехнулся:

– Правда? Обычно у меня везде идеальный порядок. Хотя ты права, порой встречаются некоторые досадные оплошности, но они не столь часты, как тебе кажется…

– Неужели? Даже если то, что Вы говорите – истина, эти «оплошности» производят достаточно много впечатлений.

Вождь захохотал. Он, как показалось Тире, был в прекрасном расположении духа. Он смеялся, наверное, с минуту, потом успокоился и решил продолжить эту, не самую приятную Тире, беседу:

– Как тебе дворец? Красивый, не правда ли?

– На мой вкус слишком помпезный, – уже смелее ответила Тира. Ей внезапно стало любопытно, почему Вождь терпит её «уколы». Или он их просто не замечает? Тира пригубила ещё из бокала, и ей показалось, что она начинала находить в этом напитке какой-то вкус.

Вождь ещё раз оглядел её, как будто что-то оценивая, а потом улыбнулся и ни с того ни с сего сказал:

– Пойдём-ка ко мне в кабинет. Хочу удивить тебя в этот раз по-настоящему.

– Я уже удивлена Вашим вниманием ко мне… Зачем мне большего? – Тира потупила взор. Она надеялась, что после нескольких колких ответов и неуместных замечаний Вождь отстанет от неё.

– Пойдём. Не бойся, – слова Вождя были достаточно однозначными, и Тира решила, что теперь любое промедление будет сильно не к месту, да и отец уже минуту недоуменно смотрел на неё, не в силах произнести ни слова.