Вождь: Ленин, которого мы не знали

Крутов В.

Будучи в Лондоне, Ленин любил кататься на омнибусах. Крупская вспоминает: «Ильич изучал живой Лондон. Он любил забираться на верх омнибуса и подолгу ездить по городу… Тихие скверы с парадными особняками, с зеркальными окнами, все увитые зеленью, где ездят только вылощенные кэбы, и ютящиеся грязные переулки, населенные лондонским рабочим людом, где посередине развешано белье, а на крыльце играют бедные дети… Наблюдая эти кричащие контрасты богатства и нищеты, Ильич сквозь зубы повторял: «Two nati ons» [35] ]

35

«Две нации»

[36] .

Не знаем, всерьез ли сипел сквозь зубы Ильич Первый о двух нациях. В Советском Союзе каста партократов-рабовладельцев давно оформилась в особую номенклатурную «нацию». Бледные

дети, играющие в темных коридорах советских рабочих общежитий, не вызывают у партийного начальства гнева на несправедливость своей власти. Утопающие в зелени особняки советской аристократии бдительно охраняются «доблестными» чекистами и специальной милицией. Вопиющие контрасты визуально подчеркивают строгое классовое разделение общества страны недостроенного коммунизма. Злые люди создавали марксизм-ленинизм. Злые и несправедливые. Одни мерзавцы выдумывали, другие творили, а третьи дотворяют, пожиная и пожирая плоды усилий основоположников их нечестивого счастья. Наивно полагать, будто можно пронять их проповедью любви к ближнему или ссылками на ими же выдуманные законы. Соцлагерные партократы в свою власть вцепились крепко. Эта власть — их власть, их судьба. Они до тех пор будут сидеть на шее народа, пока их не сбросят силой.

36

Воспоминания о В. И. Ленине, 1968, т. 1, с. 263

Ненужных легенд большевики не сочиняют. Мы немало места уделили одной из них — легенде о нищете Ильича Первого. Теперь подумаем, для чего нужна была эта легенда, и выясним, с чего и когда она вошла в большевистский пропагандический обиход. Дело в том, что трудящиеся «страны советов» и сейчас живут небогато, а после октябрьского переворота, исключая НЭП, добрые полвека влачили существование в сплошной полосе бедствий. «Руководители» никаких лишений не знали, но, чтобы не злить народ зрелищем своего нескончаемого пира, постарались хорошенько свою роскошь спрятать за высокими заборами «персональных» особняков и широкими спинами чекистов. Постепенно трудящихся обучили грамоте, чтобы они могли читать разрешенные к чтению книжки, нужные новым господам для упрочения своей незаконной власти. Среди этих разрешенных к чтению книжек особо выделялись книжки обязательные не только к чтению, но и к изучению. В такого рода «литературе» первейшее значение и место занимают биографии «отцов-осноноположников». Описанная в них нищета и скромность в потребностях главных «вождей», разумеется, чистейшая ложь. Но ложь эта была создана с целью душевного и духовного сближения на расстоянии, причем сближения одностороннего с видимостью обоюдного. «Вождей» нужно было сделать «своими» для народа. Ленин тут прямо артист — сам помог сближению, сменив при въезде в Россию щегольской «котелок» на мятую кепочку. Мол, видите, я сам такой же, как и вы, товарищи рабочие. Народ голодает. Но ведь и Ленин жил впроголодь, питаясь одной картошкой из солдатского котелка, уверяют советские биографы. Народ ютится в подвалах, «коммуналках», общежитиях и по «углам» частников. Создаются «Магнитки», «Беломорканалы» и тому подобное, а людям жить негде, домой для них строится плачевно мало. Не ворчите, товарищи рабочие. Великий Ленин — и то жил где попало, даже в шалаше, всю жизнь скитался по чужим «углам», но не роптал на судьбу, а денно и нощно трудился для вашего будущего блага, увещевают народ «знатоки» ленинской жизни.

Как ни странно покажется с первого взгляда, основоположником легенды о бедствиях Ильича Первого был рабочий Владимиров, бывший наборщиком большевистской типографии в Париже. Сей товарищ в 1924 году выпустил с помощью Государственого издательства Украины брошюру «Ленин в Женеве и Париже», которая вышла в свет сразу после смерти Ленина. В ней Владимиров со слезами завирается о страшных бедствиях своего кормильца и покровителя, подкрепляя сказанное «фактами». Например, говоря о парижской квартире Ленина на улице Бонье, Владимиров утверждает, будто она состояла из одной комнаты с альковом и маленькой спальней. Но эти «правдивые» свидетельства рабочего Владимирова резко расходятся с описанием той же квартиры другими очевидцами и, в частности, самими квартиросъемщиками. Но версии Владимирова, Ульяновы жили вчетвером в одной комнате с альковом. Крупская и Ленин пишут иное.

Крупская пишет следующее: «Квартира была нанята на улице Бонье, недалеко от парка Монсури. Квартира была большая, светлая и даже с зеркалами над камином [37] . Была там комната для моей матери, для Марии Ильиничны, которая приехала в это время в Цариж, в Сорбонну, учиться языку, наша комната с Владимиром Ильичом и приемная» [38] .

По-видимому, в данный период бедствия сводились в основном к отсутствию кухарки, поскольку в обязанности прислуживающей «мадам» не входило приготовление пищи и мытье посуды. Quelle horreur! Фи-фи!

37

это было особенностью новых домов

38

Воспоминания о В. И. Ленине, 1968, т. 1, с. 347

«Суровые» условия жизни «вождя» вызывали сочувствие

родственников. «Как-то в феврале, помнится, приехал из своего путешествия по Японии Марк Тимофеевич, муж Анны Ильиничны, обедал у нас. Посмотрел он, как мы хлопочем около кухни, как по очереди с Марией Ильиничной моем посуду, и говорит: «Лучше бы вы «Машу» какую завели» [39] . Ценный совет дал товарищ Елизаров, но с «Машами» в Париже было нелегко. «Машу» в Париже найти труднее, чем Пашу в Сибири, да и двумя с полтиной не откупишься. «Вождь» жил шикарно, однако, по каким-то соображениям, предпочел в то время обходиться услугами одной консьержки и теми «саламандрами» которые носили ему уголь, топили и чистили камины. А господа сами себе готовили, сами подавали на стол и даже мыли после себя посуду.

39

Воспоминания о В. И. Ленине, 1968, т. 1, с. 347

19 декабря 1908 года «вождь» пишет сестре Анне бодрое письмо, из которого мы опять узнаем нечто противоположное грустной сказке Владимирова: «Мы едем сейчас из гостиницы на свою новую квартиру: М-е VI. Oulianoff, 24. Rue Beaunier, 24 Paris [40] . Нашли очень хорошую квартиру, шикарную и дорогую: 850 frs.+налог около 60 frs.

… По московски это дешево [41] , по здешнему дорого. Зато будет поместительно и, надеемся, хорошо… Квартира… около парка Montsouris. Тихо, как в провинции… Парижем пока довольны» [42] . Любой советский рабочий был бы доволен такой квартирой не только в Париже, но и в Пензе, только бы дали. Но не дадут. По советским законам семье рабочего из четырех человек не положено иметь четырехкомнатную квартиру. В идеальном случае он может рассчитывать только на трехкомнатную и, конечно, без каминов. А что касается Ленина, так «вождь» по-советски не жил ни до, ни после октябрьского переворота.

40

XIV-me

41

4 комнаты+кухня+чулан, вода, газ

42

Ленин В. И. ПСС, т. 55, с. 264

Почему так нагло врал старый большевик Владимиров? Потому, что он был русским Эккариусом, типичным пролетарским Иудой. Подлый наймит большевиков отрабатывал свои сребреники. С его, Владимирова, грязной руки пошла гулять-куролесить легенда о стесненных жилищных условиях Ильича Первого в годы эмиграции.

Через год жилищные условия жизни Ленина действительно изменились. Сестра Маняша доучила французский язык и укатила из Парижа. Оплачивать явно лишнюю комнату не было смысла. Ленин нашел другую квартиру, на улице Мари-Роз, трехкомнатную на троих, без каминов, зато с центральным паровым отоплением. Своими ежедневными визитами истопницы сильно раздражали «великого мыслителя», поэтому он был несказанно рад возможности жить в квартире с паровым отоплением, о чем неоднократно с восторгом писал своим родственникам. Теперь эту квартиру превратили в музей Ленина и обязательно показывают всем блатным, попавшим в качестве туристов в Париж.

В жизни «вождя» все-таки случались некоторые временные неудобства. Так, спасаясь от суда Временного правительства, Ильич ночевал в известном шалаше. В первые дни после захвата власти пришлось жить в защищенном пулеметами и пушками Смольном дворце. Условия жизни Ленина в Смольном описал будущий член ВЦИК и комендант Кремля, а тогда первый комендант Смольного, Мальков. «Это была небольшая комната, разгороженная пополам перегородкой… В комнате — небольшой письменный стол, диванчик да пара стульев — вот и вся обстановка. За перегородкой… кровати Владимира Ильича и Надежды Константиновны, две тумбочки, шкаф. Больше ничего. Прикомандировал я к «квартире» Ильича солдата Желтышева. Он убирал комнату, топил печку, носил обед из столовой… В то же время за квартирой Ильича начала присматривать мать одного из старейших питерских большевиков — Александра Васильевича Шотмана… Она взяла под свое руководство Желтышева, наводила чистоту, следила за питанием Ильича». [43] . Как видим, в тесноте, да не в обиде. И опять слуги, слуги…

43

Воспоминания о В. И. Ленине, 1969, т. 3, с. 81–82

Вскоре господа-товарищи Ленины обзавелись новыми просторными апартаментами, увеличилось число лакеев и стражей. Потом развернулись шире, въехали в Кремль и заодно в загородный морозовский дворец. Но не удалось Ильичу в полной мере насладиться жизнью, не удалось! Не дожил до славной эпохи пьянок в царских дворцах, не дожил до хоромов Ливадии.

Ранее мы не раз указывали на лицемерие товарища Ленина. Кратко поведали о ленинской «нищете» и о том, когда и с какой целью родилась эта легенда. Теперь коснемся иных личных качеств Ильича, поговорим, в частности, о жалкой трусости «вождя» и о его недоверии к партийному большевистскому активу и к рабочим.