Вождь
Шрифт:
— Почему они не садятся? — не поняла Нефтис.
Бомбардиры не сели на соседнюю крышу, потому что за время полета оказались почти на метр ниже верхнего края дома.
Шестилапые совершили широкий разворот, натужно гудя и пытаясь набрать высоту, снова зашли на посадку — но теперь проскочили почти на два этажа ниже нужного уровня. В отчаянии, они повернули назад, к братьям. Увы, высота обоих небоскребов ничем не отличалась.
Бомбардиры прогудели под братьями, продемонстрировав им свои спины, еще раз обогнули соседнее здание. За время разворотов они потеряли куда больше полусотни метров, и теперь не имели никаких
— Надеюсь, у тебя все получится более удачно, — оглянулся Найл на Любопытного.
— У меня получится все! — мысли смертоносца пропитывала снисходительность по отношению к неуклюжим бомбардирам. — Это совсем несложно.
Он забежал на надстройку и замер, высоко подняв передние лапы. Спустя несколько минут сорвался со своего места, выскочил на угол дома, небрежно пришлепнул кончиком брюшка паутину и упал вниз.
Братья по плоти кинулись к краю, внимательно наблюдая за его действиями. В этот миг все настолько волновались за смертоносца, что забыли даже о страхе высоты.
Тем временем Любопытный, выпустив полсотни метров влажной белой нити, принялся пританцовывать на стене, отталкиваясь от нее и опускаясь снова. Иногда ему удавались прыжки метров на двадцать, иногда на десять. Внезапно смертоносец упал еще на полсотни метров вниз, и снова начал странный танец.
— Что он делает? — спросил Найл, но никто не ответил. — Что он делает?
Снова не получив ответа, правитель отвлекся от пропасти и окинул взглядом пауков:
— Трасик, что он делает?
— Ветер ловит, Посланник. Когда в детстве нам требовалось натянуть паутину между деревьями, мы всегда так поступали. Выпускаешь нить, ждешь ветра. Потом тебя начинает раскачивать, и нужно только попасть на то дерево, которое выбрал.
— И когда поймает?
— Ветер слишком слаб. Не добрасывает.
Тем временем Любопытный, которого ветер удерживал на расстоянии примерно пяти шагов от стены дома, начал суетиться на кончике своей нити, цепляясь за нее лапами, и помахивая кончиком брюшка. С высоты смысл его действий оставался непонятен, но зазор между пауком и домом начал увеличиваться.
— Трасик, что он там мудрит?
— Крыло делает. Ему главное от дома оторваться, рядом с большими скалами и деревьями ветер всегда слабее.
Наконец Любопытный снова развернулся брюшком вверх, резко раздвинул лапы и почти мгновенно взмыл на шагов на сорок вверх. Теперь сверху был хорошо виден лоскут паутины, который смертоносец растягивал передними лапами — сейчас он напоминал воздушного змея, привязанного к твердой опоре и пущенного на ветер.
Только теперь Посланник Богини начал в полной мере понимать, как глубоко скрыта в смертоносцах любовь к небу, к полету; почему с таким трепетом они относятся к воздушным шарам, шьющимся у Черной Башни, так рвутся в разведчики, не смотря на весь риск подобной работы. Ведь искусству подобной воздушной акробатики восьмилапые научились не сейчас, когда стали разумными существами — они использовали ее еще во времена динозавров! Жажда полета стала для паука точно таким же инстинктом, как желание охотиться или продолжать свой род.
Любопытный, покачивая своим самодельным крылом, довольно точно удерживал направление на соседний дом и постепенно выпускал
Вот отражение паука появилось на зеркальной стене небоскреба, вот Любопытный и его отражение начали сближаться… Есть! Тонкий лоскут паутины прилип к стене дома вместе со смертоносцем. Путешественник взбежал по гладкой стене на несколько шагов, сорвался вниз — повис на короткой нити, подтянулся назад. Снова разбежался, выиграв еще несколько метров, прежде чем сорваться.
— Трасик?
— Стекло гладкое, коготками за него не зацепиться, — пояснил смертоносец. — Он пробегается, пока инерции хватает, и приклеивает нить. Потом разгоняется уже по ней, и приклеивает на несколько шагов выше. Сейчас, доберется. Скачки, которые издалека казались судорожными, а на деле оказались тонкой и хорошо отработанной тактикой, достигли цели: спустя полдня после начала полета Любопытный взобрался на крышу соседнего небоскреба, закрепил на его надстройке свою нить, после чего прыгнул вниз, ловко спланировав на нить, натянутую первой, и по ней вернулся назад.
Мост был готов.
— Что же… Я, наверное, первый? — решил правитель.
Однажды ему уже пришлось переправляться через пропасть по паучьему мосту — трех натянутых через ущелье в Серых горах паутинках. Он хорошо помнил, как кувыркался над пропастью, пытаясь отлепить то волосы, то подол туники, то собственные ноги. Повторять подобную глупость дважды Найл не собирался, а потому подступил к Любопытному и кратко скомандовал:
— Неси.
Смертоносец с готовностью приподнялся, обхватывая его четырьмя средними лапами, потом упал на оставшиеся четыре и побежал к паутине.
Прижатый к брюшку лицом вниз Найл поначалу видел только черное смолистое покрытие крыши, потом вдруг это покрытие оборвалось и перед глазами открылась пропасть и паутина, по которой ее предстоит перейти. И сейчас, вблизи, Посланник Богини впервые осознал, насколько тонка та нить, которой сейчас доверяется его жизнь!
Смертоносец выскочил вперед — и они тут же рухнули вниз!
Мгновение невесомости, которое длилось от мига начала падения, и до того, как они закачались под паутиной, оказалось самым долгим в жизни Найла. Но оно все же кончилось — и теперь правитель лежал спиной на брюшке паука, а перед глазами его синело небо, тянулась нить с четверть мизинца толщиной, а по ней мелькали лапки с кривыми коготками, цепляющимися за почти невидимый и невесомый мост. Посланник Богини тут же вспомнил, как часто и легко ломаются эти когти, и почувствовал как начинает отчаянно потеть.
Вдобавок ко всему, время от времени налетали порывы ветра, которые нещадно швыряли пару путников вверх и вниз — при этом и без того плохо различимая паутинка совершенно пропадала из вида, а когти Любопытного начинали по ней постоянно промахиваться.
Когда паук раздвинул лапы и начал переворачиваться спиной вверх, переступил на крышу и аккуратно положил правителя на шершавый бетон, Найл в это поначалу просто не поверил. Потом все-таки поднялся, силой воли заставляя не сгибаться ослабевшие коленки и бодро помахал соседней крыше рукой. Оттуда отделилась темная капля и по воздуху заскользила к нему.