Вожди в законе
Шрифт:
Если б загадочная смерть Морозова была единственной в этот период, трудно было бы делать многозначительные выводы. Но это была лишь первая ступень к более выгодной сделке — наследству Николая Павловича Шмидта, 23-летнего фабриканта, владельца лучшей в России мебельной фабрики в Москве на Нижней Прудовой улице в районе Пресни.
Н. П. Шмидт был сыном дочери Викулы Елисеевича Морозова, членом династии Морозовых. Именно Морозов представил Шмидта Горькому. Польщеный знакомством с известным писателем, Шмидт через него начал помогать большевикам, давал деньги на "Новую жизнь" и на оружие. Полиция называла фабрику Шмидта "чертовым гнездом" и после декабрьского вооруженного восстания, в котором активное участие принимали и сам Шмидт, и его фабрика —
"Видный участник революции 1905, примыкал к партии большевиков, студент Московского университета. […] Активно участвовал в подготовке декабрьского вооруженного восстания 1905; купил большое количество оружия, которым были вооружены шмидтовская и некоторые другие боевые дружины. Дал московской большевистской организации (через М. Горького) крупные денежные средства на вооружение рабочих. В разгар декабрьского восстания Шмидт был арестован […]. 13 (26) февраля 1907 (после года с лишним одиночного заключения) Шмидт был найден мертвым в камере тюремной больницы (по одной версии он был зарезан тюремной администрацией, по другой — покончил самоубийством)"(18).
Менее формальное описание тех же событий приводит в своих воспоминаниях, опубликованых в 1918 году, А. И. Рыков:
"К периоду 1905–1906 гг. относится мое знакомство с семьей Николая Шмидта, который после своей смерти в тюрьме все свое состояние передал партии. Он был одной из самых интересных фигур того времени. […] Он, начиная с 1905 года, все время оказывал всяческое содействие нашей партии. […] Он вооружил большинство рабочих своей фабрики и передал правление своей фабрикой рабочему комитету. Благодаря участию, главным образом, рабочих его фабрики, произошли во время декабрьского восстания 1905 г. известные события на Пресне. […] И до сих пор остается невыясненным вопрос, покончил ли он жизнь самоубийством в Бутырской тюрьме или же был убит наемным убийцей. В последние дни в тюрьме до отправления меня этапом в Архангельскую губернию ему было предложено освобождение на поруки. Но через пять дней после этого предложения он был найден мертвым в одной из башен Бутырской тюрьмы"(19).
Крупская пишет, что Шмидта "зарезали" в тюрьме, но "перед смертью он сумел передать на волю, что завещает свое имущество большевикам." Как это предусмотрительно, успеть составить завещание в пользу ленинской организации до того, как тебя зарежут!
Не нужно обладать повышенной проницательностью, чтобы догадаться, что Шмидта зарезала не тюремная администрация, готовая выпустить его на поруки, а люди, подосланные большевиками, уже имевшими в своем распоряжении подлинное или подложное завещание Шмидта (превращающееся в реальные деньги только в случае его смерти). В смерти Шмидта большевики были заинтересованы еще и потому, что Шмидт начал выдавать своих сообщников. Валентинов пишет:
"Шмидт никаким физическим пыткам не подвергся. Охранка никогда бы не посмела применить к нему, члену фамилии Морозовых, приемов, ставших вещью нормальной и обычной в практике ГПУ и НКВД. Жандармский офицер из московского охранного отделения, ведавший делом Шмидта, "обработал" его другим способом. […] Он вел с ним "сердечные" разговоры как бы тайком, без всякой протокольной записи. […] Обстановка, в которой проходили "сердечные" беседы, походила более на отдельный кабинет ресторана (стол с разными явствами и напитками), чем на камеру допроса. Наивный, не умеющий лгать Шмидт […] однажды назвал фамилии рабочих, получивших через него оружие, назвал и других лиц, говорил о Савве Морозове и его субсидиях революции"(20).
Уточним, что же именно сообщил Шмидт полиции: "Под арестом он дал показание, что передал Горькому на издание газеты "Новая жизнь" 15000 рублей и 20000 рублей на покупку оружия"(21).
Понятно, что дающий показания Шмидт большевикам был опасен. Как и Морозова, Шмидта убили, а оставшееся после него завещание принесло в кассу большевиков
У Шмидта были две сестры (совершенолетняя Екатерина и несовершеннолетняя Елизавета) и 15-тилетний брат. Чтобы все наследство Шмидта досталось Ленину, нужно было добиться отказа всех троих от денег Шмидта. Это было достигнуто при помощи двух большевиков: Виктора Таратуты и Н. А. Андриканиса.
Большевик Таратута бежал из ссылки через Кавказ в Москву, где появился в ноябре 1905 года (еще до ареста Шмидта во второй половине декабря), стал секретарем московской организации большевиков и заведующим партийной кассой и издательством. Операция БЦ по получению наследства Шмидта, видимо, готовилась долго. По крайней мере Таратута начал ухаживать за младшей сестрой Шмидта — Елизаветой — еще до смерти Шмидта. Весной 1906 года Таратута уехал на партийный съезд в Стокгольм. Осенью того же года, возможно уже с Елизаветой Шмидт, Таратута уехал в Финляндию.
Начиная с 1906 года про Таратуту ходят различные слухи. Землячка (Р. С. Залкинд), известная среди большевиков склочница, с одной стороны, и такие уравновешенные большевики, как И. А. Саммер и Богданов, с другой, утверждали, что Таратута сотрудник Охранки. Как теперь достоверно известно, Таратута провокатором не был. Им оказался другой человек из окружения Ленина — доктор Житомирский. Однако в те годы Житомирского никто не подозревал, и в выдачах обвиняли Таратуту.
Весной 1907 года по распоряжению Ленина на партийном съезде в Лондоне Таратуту избирают членом БЦ и кандидатом в общепартийный ЦК. Следует отметить, что особое покровительство Ленина было вызвано именно тем обстоятельством, что через Таратуту Ленин планировал получить наследство Шмидта. Впервые за историю социал-демократической партии кандидатом в ЦК избирался человек, обвинявшийся в связях с полицией. Понятно, что кандидатура Таратуты вызывала серьезные возражения, но Ленин сумел настоять на своем, и кандидатура Таратуты прошла.
Вскоре, по-видимому, летом 1907 года, Ленин лично познакомился с Е. П. Шмидт, приехавшей в Финляндию вместе с Таратутой. Девушке было 18–19 лет. В революционную пору она была увлечена Таратутой, настоящей биографии которого она не знала. Положение Таратуты в партии как секретаря Московского комитета РСДРП и члена БЦ ей, безусловно импонировало. Ленин это, конечно же, понимал. Может быть именно поэтому он так настойчиво проталкивал кандидатуру Таратуты в члены ЦК. Ведь формальных гарантий передачи денег девушки в БЦ пока что не было.
Где-то в это время состоялся разговор Ленина с Н. А. Рожковым, объясняющий многое в позиции Ленина. Рожков назвал Таратуту "прожженым негодяем". Но Ленина это не смутило. Более того, он возразил, что именно этим Таратута и ценен: "Тем-то он и хорош, — говорил Ленин, — что ни перед чем не остановится. Вот, вы, скажите прямо, могли бы за деньги пойти на содержание к богатой купчихе? Нет? И я не пошел бы, не мог бы себя пересилить. А Виктор пошел… Это человек незаменимый"(22).
Пока что Таратута "путем недопустимых угроз"(23) заставил отказаться от наследства опекунов 15-летнего брата. Уточним, что под "недопустимыми угрозами" имелось в виду убийство всех тех, кто стоит на пути передачи денег Шмидта в партийную кассу. Об этом рассказал С. П. Шестернин, старый социал-демократ из Иваново-Вознесенска, использованный большевиками для получения наследства Шмидта и вывоза денег за границу(24). Так, на первой же встрече представителей БЦ (Ленина, Красина и Таратуты) с братом Шмидта и его адвокатами весною 1907 года в Выборге Таратута "резким металлическим голосом" заявил, что устранит всякого, кто будет мешать получению денег. Ленин "дернул Таратуту за рукав", а среди петербургских адвокатов молодого Шмидта "произошло какое-то замешательство". Через несколько дней после этой встречи адвокаты сообщили, что брат Шмидта от своих прав на наследство отказывается в пользу двух сестер.