Возлюбленная Гангстера

Влади Дария

 Интересно, что она такого сказала Эрасту? Он так стремительно убежал? Она задела его чувства, когда напомнила ему Тонию?

Ева бесшумно приблизилась к портрету девушки.

– Что ты здесь делаешь?

Ева подпрыгнула от неожиданности и страха. В полутьме она едва различила в кресле фигуру Дамиана. Он поставил пустой стакан на столик и поманил её пальцем. Ева пошла к нему, но на полпути остановилась.

– Мне не спится, вот я и решила прогуляться. Я уже заходила в эту комнату, – продолжала Ева, вновь взглянув на сестру Дамиана. – Позавчера я сказала Эрасту, что Тония была красивой девушкой…,

а он обиделся и ушёл…, как ты думаешь, я сказала, что-то лишнее?

– Он безумно любил мою сестру, – отозвался Дамиан. – Когда я рассказал, что с ней сделал Джейсон, Эраст меня возненавидел за то, что я не смог защитить сестру. Тема о Тонии для него самая болезненная. Ты с ней похожа, может, поэтому он защищает тебя. Никто не знает, сколько душевной боли я перенёс. В гневе Эраст мне сказал, что лучше бы меня убили, а её оставили в живых. Я был прожигателем жизни, не ценил то, что имел. Не был рядом с отцом, когда нужно. Ни разу не сказал родителям, как сильно я их люблю…

Дамиан прервался, набрал в стакан виски и сделал большой глоток. Ева плотнее завернулась в шаль.

– Всё что произошло с твоей семьёй ужасно. Но ты смог отомстить за их честь, ты убил Джейсона, – осторожно проговорила Ева.

– Но их уже не вернуть. Для меня они навеки потеряны, не осталось никого кроме Эраста.

– Не понимаю, Дамиан. Тебе уже тридцать один год, но ещё не завёл семью, почему?

– Потому что боюсь их потерять, – мужчина взглянул на девушку. Ева глянула на большой семейный портрет.

– Это семья твоего прадеда? – Ева решила сменить тему разговора.

– Да, Антонио Конте и его жена Марселла. У них было двенадцать детей. Восемь сыновей и четыре дочери. Двое сыновей умерли в юношестве, а все остальные погибли на войне. Сёстры вышли замуж. Но только старшая дочь, Роза, долго не выходила замуж и унаследовала после смерти отца этот дворец.

– Значит, у тебя всё же есть родственники.

– Нет братьев, только сёстры. Они со мной не общаются, для них я умер.

– А что же Роза, твоя бабушка, почему она вышла замуж за ирландца?

Дамиан бросил короткий взгляд на портрет деда.

– Она уже готова была выйти замуж за итальянца, когда появился Бран. У него не было ничего, ни богатой родословной, ни денег, ни чести. Как мне рассказывал отец, Бран соблазнял таких одиноких богатых женщин, как моя бабка, а потом сбегал к другой, так и жил. Он соблазнил Розу, но, когда она узнала правду, приказала найти его и вернуть. Поставила ему ультиматум либо смерть, либо брак. Он согласился, но брак счастливым нельзя было назвать. Бран возгордился и вскоре у него вошло в привычку избивать жену. К тому времени она родила уже двух сыновей. Роза любила мужа и прощала ему всё. Но произошёл несчастный случай. Бран был помешан на лошадях, он купил самого буйного и, напившись, слишком близко подошёл к нему. Конь взбрыкнул и ударил его копытом в грудь. Он умер на месте. Роза приказала застрелить коня. Она больше не вышла замуж, к тому времени ей было уже сорок пять лет.

– А где твой дядя Энцо?

– Его убили, а через неделю и моих родителей.

– А кем была твоя мать? – продолжала задавать вопросы Ева, и была довольна тем, что Дамиан впервые открылся ей.

– Испанкой, которую всё детство и юношество готовили к браку с моим отцом. Роза решила женить сына

на дочери испанского графа. Моему отцу было двенадцать лет, когда родилась моя мать. В семнадцать лет её отдали ему в жены. К тому времени он уже дважды был женат. Первая итальянка, родила дочь и сбежала с любовником. Вторая, корсиканкой, но умерла от туберкулёза. Моя мать никогда не любила отца. Она была влюблена в Энцо. Я часто слышал их ссоры, в одной из которых узнал, что моя мать по дороге к отцу отдала невинность Энцо. Отец никогда не бил мать, но тогда он её сильно избил. Он даже долгое время сомневался, что я его сын. С тех пор он не общался с братом. Изменял матери, в общем, их брак дал глубокую трещину. Хотя бывали минуты, когда отец целовал маму и клялся ей в любви. Я был ещё ребёнком, и ничего не понимал, и только с возрастом до меня дошло, что он так говорил лишь в те дни, когда был пьян. Я часто защищал мать от отца, он мне этого не простил. Я, можно сказать, пошёл против него. Делал всё назло. Начал плохо учиться, прогуливать школу, отрастил длинные волосы, одевался, как вздумается, влезал в драки, выпивал на вечеринках и аморально издевался над кузинами. Отец отчитывал меня каждый раз, но бесполезно, я был трудным ребёнком.

– А чтобы ты сделал, если у тебя был такой сын? – спросила Ева, застав Дамиана врасплох. Он надолго замолчал и, потирая подбородок, смотрел в пол.

– Есть причина такого поведения. Я бы попытался узнать, что тревожит моего сына. Почему он такой?

– Думаю, ты был бы хорошим отцом, – улыбнулась Ева. Дамиан оглядел девушку с ног до головы. – А почему здесь нет твоего портрета?

– Вешать портрет среди мёртвых? Вот когда помру, пусть вешают.

– Но кто это сделает, если твой род прерывается на тебе?

Дамиан отвёл глаза в сторону, налил ещё виски, поднёс стакан к губам, но вернул его обратно на столик.

– Подойди ко мне, – приказал Дамиан. Девушка сглотнула и, сжимая кулачки, встала перед ним. Он поймал её за руку и заставил подойти вплотную. Ева вздрогнула, ощутив его горячие руки на бёдрах. Он прижался лицом к её животу и глубоко вздохнул, его руки пробрались под шелковую сорочку.

– Эраст прав…, я ревную тебя, даже к своим друзьям. Знала бы ты, как я злился все эти дни. Я с трудом себя сдерживал, чтобы не изнасиловать тебя.

Ева подняла руки и запустила пальцы в его мягкие волосы.

– И как ты сдержался?

– Мучился, – мужчина провёл руками по её обнажённым ногам вниз к коленям и обратно. Он потирался носом об её живот, вдыхал запах и мягко сжимал бёдра. Ева задрожала и прикусила губу, его руки поднимались всё выше под сорочку. Он сжал ягодицы, она чувствовала его горячее дыхание через тонкий шёлк. Шаль соскользнула с плеч и упала к ногам. Ева перебирала его волосы.

– Значит, ты простил Рэма?

– Да мы поняли друг друга, но всё же остался неприятный осадок. Надеюсь, ты не изменила мне за эти пять месяцев?

– А ты?

Дамиан поднял голову и убрал руки.

– Что значит, а ты? Хочешь сказать, если я отвечу, что перетрахал кучу баб, то ты ответишь мне тем же?

– Ты слишком много выпил…

– Черта с два, – зарычал Дамиан. – Отвечай кто он?

– Да никто…

– Кого ты пытаешь обманывать? На этот раз я не буду проявлять жалость и сострадание, я его убью.