Возмещение ущерба
Шрифт:
— Да, я летала на Мауи.
— На один день?
— Да, на один день.
Он оторвал взгляд от своего блокнота.
— Зачем?
— По делу, — небрежно сказала она.
Холлас кивнул.
— Какого рода было это дело?
— Я адвокат, — сказала она, лихорадочно соображая, что бы такое сказать. — Кое-кто из клиентов моей фирмы имеет интересы на островах. Я изучала юридическое и налоговое состояние собственности на Гавайях, которую собирается приобрести один клиент.
Мужчина откинулся на спинку стула.
— На какую фирму вы работаете?
— «Стронг и Термонд». Разрешите? — Она потянулась к сумочке, вытащила и вручила мужчине визитку.
— А наименование фирмы с интересами на Гавайях?
— Этого я вам сказать не могу.
Изучавший ее визитку Холлас вскинул на нее глаза:
— Почему
— Это дело конфиденциальное. Мы бы не хотели, чтобы об этом узнали конкуренты.
— Вражеское окружение?
Дана улыбнулась.
— Именно.
— А чем занимается эта фирма, скажете?
— Нет.
Губы мужчины сморщила легкая улыбка.
— Это тоже конфиденциально?
Дана покачала головой:
— Просто я сама точно не знаю, чем они там занимаются. Это дочерняя компания дочерней компании, и я подозреваю, что истинного владельца установить не так-то просто. Документов там целая куча, а в чем состоит бизнес — понятия не имею. В нашей фирме я всего лишь имею долю, агент Холлас. А это значит, что занимаюсь я лишь черновой работой.
— И ваше дело на Мауи заняло всего один день?
— Уделить ему больше времени я не смогла. Впереди меня ждут бессонные ночи, телефонные переговоры и, если сделка состоится, новые поездки для ее окончательного завершения.
Холлас откинулся на спинку стула, постукивая пальцем по билетному ярлыку.
— И при этом вы купили билет только в один конец. Зачем же было делать так, если вы намеревались вернуться в тот же день?
Такой поворот Дана не предусмотрела, но она всегда отличалась самообладанием:
— Я не знала, сколько времени у меня это займет. Мне посчастливилось провернуть все, что от меня сейчас требовалось, за один день. Мой муж тоже адвокат, агент Холлас, и сейчас он в трехнедельной командировке в Чикаго. Как я уже сказала, вылететь мне пришлось неожиданно. А у нас трехлетняя дочка. Оставлять ее, когда и отца дома нет, я очень не люблю.
Холлас подвинул к ней через стол ее билетный ярлык.
— Моим ребятам четыре года и пять лет. Я знаю, каково это.
Он поднял подаренный ей Уильямом Уэллесом пакетик, открыл, поднес к носу.
— Это чай, агент Холлас.
Холлас потряс пакетик, вытащил оттуда щепотку сухих листочков.
— Верно. Чай. — Встав, он протянул ей пакетик. — Простите, что задержал вас. Благодарю за сотрудничество.
Дана взяла пакетик и сунула его в сумочку.
— Значит, мне можно идти? — спросила она, стараясь, чтобы вопрос этот прозвучал легко и как бы между прочим.
Холлас кивнул.
— Да, вы можете идти. — Он потянулся к недоеденному «сникерсу». — А это я выброшу.
— Нет! — вскричала Дана и тут же поправилась: — Я с обеда ничего не ела и боюсь, что найти, где бы поесть среди ночи, не так-то просто.
— Ладно. — И Холлас вернул ей «сникерс».
Выйдя от него, Дана чуть было не бросилась бежать, но поборола в себе это желание. Несмотря на все усилия, ей не удавалось отделаться от параноидальной подозрительности: ведь теперь она была уверена, что за ней следят. Служащий, тащивший через терминал мусорную урну, при виде ее отвел глаза. Носильщик на своей тележке, проезжая мимо, ощерился и кивнул ей. Человек возле телефона-автомата проводил ее взглядом, а затем отвернулся и сказал что-то в трубку. В середине коридора она заметила табличку дамского туалета. Задыхаясь, чувствуя головокружение, она поспешила завернуть в облицованное голубым кафелем помещение, где, как безумная, сразу же ринулась в кабинку и заперлась. Там она прислонилась к стене, отдуваясь, ожидая, когда уляжется сердцебиение. Вентилятор на потолке овевал ее потоками холодного воздуха. Она открыла молнию на сумке и, порывшись в ней, вытащила недоеденный «сникерс». Она ковыряла его ногтем, пока не почувствовала вдавленную в орешки и карамель серьгу. Бах.
Дана испуганно вздрогнула. Бах.
Грохот шел справа — кто-то по очереди распахивал дверцы кабинок, хлопая ими. Бах.
Она села на стульчак и уперлась ногами в дверцу. Бах.
Дверь соседней кабинки хлопнула, и Дана почувствовала, как тянут ее дверцу. Задвижка задребезжала. Стало трудно дышать.
— Занято!
Что-то
Это просто уборщик. Секунду выждав, она открыла задвижку и поспешила к выходу. Вслед ей посыпались извинения уборщика.
Она прошла через терминал к идущему вниз эскалатору и стала спускаться, оглядываясь. Внизу уже ждал поезд вагонеток, везший пассажиров на выдачу багажа и к парковочному гаражу. Дверцы вагонеток были открыты. Она кинулась с эскалатора и успела в вагонетку в последний момент, когда раздвижные стеклянные дверцы уже закрывались. Мужчина справа от нее сделал то же самое — в последний момент протиснулся в соседнюю дверцу; в руке у него был чемоданчик. Мужчина стоял, держась за поручень. На первой остановке в поезд никто не вошел, мужчина продолжал ехать дальше. Когда поезд двинулся, Дана встала поближе к дверце. Как только поезд остановился, она быстро сошла и, следуя указателю, двинулась к выдаче багажа. Оглянувшись, она увидела мужчину. Он шел, катя за собой багаж. Вновь поднявшись по эскалатору, она преодолела еще один лестничный пролет, ведший к крытой галерее, протянувшейся через дорогу к парковочному гаражу. Мужчина вслед за ней тоже поднялся по эскалатору — она увидела вначале его голову, потом туловище. В гараже она заплатила за парковку в одном из автоматов. Мужчина шел по галерее. Она взяла квитанцию и направилась к лифту, всматриваясь в светящуюся панель шести лифтов, а краешком глаза продолжая следить за мужчиной, оплачивающим парковку. Она услышала, как хлопнула дверца машины, а потом звук двигателя и скрип шин по гладкому парковочному покрытию. Зазвенел колокольчик прибывшего левого лифта. Мужчина наклонился к автомату, доставая из него квитанцию. Дверцы лифта, задрожав, открылись. Никто не вышел из кабины. Дана ступила в лифт и нажала кнопку третьего этажа. Когда дверцы лифта не закрылись, Дана вновь и вновь стала жать на кнопку и уже шагнула к выходу, но, к ее облегчению, дверцы сомкнулись.
И в ту же секунду между прорезиненных створок протиснулась рука.
34
Кабинка не открывалась, поначалу створки сопротивлялись, не поддаваясь протиснутой руке. Затем они все же раздвинулись, и дверца открылась. Человек, ехавший с ней в поезде, улыбнулся робкой улыбкой, входя в кабинку.
— Простите. Что-то я сегодня все время опаздываю, — сказал он, когда дверцы закрылись. Он потянул вниз узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
Дана поглядела на светящееся табло. Мужчина не нажал кнопку нужного этажа.
— Холодновато, — сказал он, повернувшись к ней. — А я-то думал, с зимой покончено. Видно, придется еще пару месяцев потерпеть.
Она кивнула, жалея, что в сумочке у нее нет газового баллончика, но после терактов одиннадцатого сентября пронести в ручной клади баллончик было бы невозможно, учитывая принимаемые во всех аэропортах усиленные меры безопасности. Лифт остановился на третьем этаже. Когда дверцы открылись, мужчина взглянул на светящийся номер на табло. Затем он отступил, пропуская Дану вперед. Она вышла и на секунду замешкалась, внезапно забыв номер своего ряда на парковке. Потом вспомнила, что записала номер на ярлыке билета. Вытащив из сумочки ярлык, она прошла к ряду, обозначенному буквой «Е». Позади себя она услышала скрип колесиков по покрытию — это катил свой багаж незнакомец, — звук напоминал урчание двигателя. Она шла по проходу, звук становился глуше, и вместе с ним ослабевала ее тревога. Приблизившись к своему «эксплореру», она пошарила в сумочке, ища пульт, и нажала кнопку автоматического раскрытия дверцы. Подойдя вплотную, она потянула на себя ручку. Дверца не раскрылась. Она вторично нажала на кнопку. Безрезультатно. Дверца никак не открывалась. Новое нажатие. И опять ничего. Озадаченная, она отперла дверцу вручную и распахнула ее. Сигнала сирены не последовало. Быстро оглянувшись через плечо и никого не заметив, она плюхнулась на водительское место, захлопнула дверцу, бросила рядом с собой дорожную сумку и заперла ее, потом, откинувшись на кожаную спинку, закрыла глаза, внушая себе, что надо расслабиться. Сейчас она поедет к матери и оттуда позвонит Логану. Переведя дух, она выпрямилась, вставила ключ в зажигание и повернула его.