Возмездие леди Гамлет

Александрова Наталья Николаевна

Может быть, от того, что раньше этот дом оживляло присутствие отца, все вращалось вокруг него, он был центром. А теперь… несуразный, неуютный, холодный дом.

Галина забрела на кухню. Вот там было все по-прежнему. У плиты суетилась Анфиса.

– Галиночка Леонидовна! – Она всплеснула руками и бросилась к ней. – Похудела-то как, побледнела! Одни глаза на лице остались! Кушать вам надо получше! Ну, я уж постараюсь, буду все ваше любимое готовить! Может, чаю пока с пирожками?.. До ужина еще далеко, проголодались небось…

–

Да я в самолете поела, – соврала Галина, есть ей совершенно не хотелось, хотя пирожки у Анфисы всегда были отменные.

– Ну вот, – Анфиса всерьез огорчилась, – готовлю-готовлю, никто не ест. Обидно даже. Елена Павловна, когда одна, тоже поклюет как птичка…

– Анфиса! – прозвучал мамин гневный голос, оказывается, она стояла в дверях. – Может быть, ты все же будешь работать, а не лясы точить? К ужину все готово?

– Да, конечно. – Анфиса опустила глаза и отвернулась к плите.

– А ты что тут делаешь? – Мама повернулась к Галине.

Вот это уже новости – такой тон! Раньше мама себе никогда подобного не позволяла. Ну, с Галиной у нее этот номер не пройдет, она не прислуга. Она молча ожгла мать взглядом и вышла из кухни.

– Линка, – мать поняла, что перегнула палку, – разве можно быть с прислугой запанибрата? Ты теряешь авторитет, они же перестанут тебя уважать!

– Хоть одно знакомое лицо, – процедила Галина сквозь зубы, – как будто в чужой дом вернулась. Все вверх дном!

– Ты не представляешь, как трудно сейчас с персоналом! Приличных людей не отыскать! – вздохнула мама. – Эта новая горничная такая неумеха! И садовника не найти.

– Вот, кстати. – Галина взглянула на мать в упор: – Зачем усыпили Бурана?

– Он стал очень нервным, непослушным, на людей бросался… – Мама отвела глаза.

– На тебя? – Галина умела быть твердой, это у нее от отца. – Кого конкретно он покусал? Были жалобы?

– Ну что ты ко мне пристала! – нервно заговорила мама. – Он лаял, рычал, бесновался, чуть не сорвался с цепи, прямо кидался на Сергея Михайловича!

– Ах вот в чем дело… значит, на Сергея Михайловича…

– Что ты имеешь против него? – Теперь уже мама смотрела твердо. – Имей в виду, я очень уважаю этого человека. И не допущу, чтобы в моем доме…

– В моем тоже, – вставила Галина. – Ты не забыла, что это такой же мой дом, как и твой? Я здесь выросла, а теперь все здесь чужое… всего два месяца прошло…

– И это ты мне говоришь? – Снова в голосе мамы проявились незнакомые визгливые нотки. – Ты уедешь, а я…

– Я не уеду, – перебила ее Галина, – я приехала насовсем, больше в Швейцарию не вернусь.

– Вот как? – Мама резко остановилась, как будто налетела на невидимую преграду. – Ты так решила?

– Да, я решила вернуться.

– У тебя что – не получилось с тем молодым человеком… Митей? – нерешительно спросила мама. – Ну, возможно, вы еще помиритесь… разлука иногда очень помогает…

– Митька

здесь совершенно ни при чем! – отрубила Галина, осознав, что так оно и есть.

– Но папа так хотел, чтобы ты закончила эту Высшую школу… получила хорошее образование…

– В первый раз с моего приезда ты вспомнила об отце! – фыркнула Галина и тотчас же об этом пожалела, потому что лицо у мамы некрасиво сморщилось и она закричала тем же визгливым голосом:

– Как ты смеешь? Ты думаешь, легко мне было сидеть в этом доме одной, как в гробу? Ветер воет ночами, собака лает – рехнуться можно! И никого рядом нет!

– Ну вот, я приехала, теперь ты не будешь одна…

Произнеся это, Галина тотчас поняла, что радости ее слова маме не принесли. У нее в глазах мелькнула плохо скрытая досада, потом она сказала сухо:

– Оденься поприличнее, я пригласила к ужину Сергея Михайловича. И будь с ним повежливее, хотя бы ради меня.

Галина промолчала.

Позже выяснилось, что Сергей Михайлович быть не сможет, и за ужином мама не могла скрыть своего огорчения.

Галина старалась поддерживать разговор только для того, чтобы новая горничная Татьяна ничего не заподозрила. Она и так хитренько посматривала на них, хотя узкие губы, накрашенные отвратительной морковного цвета помадой, все время раздвигала в угодливой улыбке.

После ужина Галина рано ушла к себе и заснула.

Чтобы проснуться глубокой ночью в кромешной тьме и выйти из спальни, потому что стены давили на нее и тяжко было дышать. И вот тогда она встретила Алексея. И он показал ей тот странный диск. Ах, сейчас она уже не в силах об этом думать. Завтра, завтра, все завтра…

Перед глазами ее, как случалось часто за последние два месяца, возникло лицо отца, он смотрел отрешенно и слабо махал рукой: «Прощай, прощай и помни обо мне…»

Утром Галина проснулась поздно.

Когда она вышла к завтраку, в столовой уже никого не было. Неприятная новая горничная гремела где-то ведрами, так что Анфиса сама подала ей омлет и кофе, сказала, что мать отправилась в город за покупками.

Есть не хотелось. Галина вяло поковырялась в омлете и отставила тарелку, выпила кофе и встала из-за стола.

– Галиночка Леонидовна, что же вы ничего не съели? – всполошилась Анфиса. – Что, невкусно? Может быть, вам сырничков со сметанкой? Я мигом… сметанка свежая, с рынка… Или блинчиков с вареньем и медом… Вы раньше любили…

– Спасибо, Анфиса, – проговорила Галина, задержавшись в дверях. – Ничего не нужно. Все вкусно, просто я не голодна.

– Как же так! Вы же совсем исхудали, вам нужно питаться! Вон, от вас одна тень осталась…

Галина не дослушала ее, вышла в коридор, поднялась на верхнюю террасу. Погода исправилась, ветер стих, наступил один из тех чудесных осенних дней, когда солнце светит почти как летом, только на всем лежит нежная дымка увядания.