Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем?
Шрифт:
Удельный вес людей, которые не слышали ответы Путина на вопросы, увеличивается: с 24 % в декабре 2002 до 28 % в декабре 2003 и 33 % в сентябре 2005 года (из знавших о его выступлении; от всего населения – с 22,6 до 23,8 и 29,7 %). Таким образом, все большая часть россиян «не слышит» Путина.
Из оставшихся доля тех, кому понравилось выступление Путина, снижается с 51 до 45 и 40 % (от всего населения – с 47,9 до 38,3 и 36,0 %). Доля тех, кому «не понравилось», уменьшилась с 13 % в 2002-м до 9 % в 2003-м, но в 2005 году вновь составила 12 % (составив от всего населения 12,2, 7,7
При этом качество официальной пропаганды (а не только ее количество), безусловно, значительно увеличилось (в частности, образ В. Путина стал подаваться менее казенно, более гибко и при этом более плотно, а его критика была практически устранена из медиаполя). Бизнес поставлен под жесткий контроль государства, а информационное и политическое пространства – «окончательно выровнены».
Поэтому негативное изменение восприятия В. Путина не может быть вызвано пропагандистскими или технологическими причинами. Остается одна – социально-экономическая.
Действительно, с января 2003 по сентябрь 2005 года, несмотря на значительный статистический рост реальных доходов населения, позитивные изменения в его социальной структуре, по данным опросов центра Левады, оказались совершенно незначительными (что косвенно подтвердил Путин: признав в начале сентября 2005 года наличие 25 млн чел. с доходами ниже прожиточного минимума, он тем самым признал, что их численность практически не снизилась за последний год и что, значит, Росстат не случайно прекратил публикацию соответствующей статистики).
Доля испытывающих нехватку средств для покупки еды («уровень нищеты») весьма ощутимо снизилась за 2002 год – с 21 до 16 % (в 2000 году было 23 %). К сентябрю 2005 года она уменьшилась лишь до 14 %!
Доля испытывающих финансовые затруднения при покупке одежды за 2002 год уменьшилась с 43 до 39 % (в 2000 году их было 42 %). К сентябрю 2005-го – до 37 %.
Доля тех, кому не хватает денег на покупку простой бытовой техники – телевизора, холодильника, – за 2002 год выросла с 31 до 35 % (в 2000 году их было 28 %). К сентябрю 2005-го – до 37 %.
Доля тех, кто имеет средства для покупки товаров длительного пользования, но не может купить машину, выросла за один только 2002 год с 4 до 10 % (2000 год – 6 %). Можно сказать, что именно этот год стал годом рождения «среднего класса». К сентябрю 2005 года их удельный вес вырос до 11 %.
(Доля богатых, признающихся в способности купить машину, квартиру, дачу, выросла за 2002 год с 0 до 1 % и осталась на этом уровне.)
При этом самый социально успешный 2002 год с собственно экономической точки зрения был весьма сложным: среднегодовая цена нефти Urals снизилась с 26,6 долл./баррель в 2000 году до 23,0 в 2001 и 23,7 в 2002, и это отразилось на всей экономике: рост ВВП замедлился с 10 % в 2000 до 4,3 % в 2002, а инвестиционный, сократившись с 17,6 % до 2,6 %, вообще находился в пределах статистической ошибки. Неиспользуемые остатки федерального бюджета на конец 2002 года составили лишь 32,9 млрд руб., золотовалютные резервы Центробанка – 47,8 млрд долл.
В сентябре 2005 года цена нефти Urals превысила 55 долл./баррель.
И, несмотря на это, социальная структура российского общества улучшилась крайне незначительно. Это наглядно показывает, что «путинское процветание» не касается большинства россиян – и они неумолимо, хотя и постепенно, теряют интерес к его символу.
Значение нового понимания отношений гражданина России с уже не «его», а осознанно и активно враждебным ему государством, развязавшим против него и его близких ничем не спровоцированную войну на уничтожение, поистине трудно переоценить.
15 лет сменявшие друг друга группы правящей бюрократии, успешно обманывая население страны, последовательно разворовывали и разрушали ее. И понадобилось 15 лет даже не национальной трагедии, но национальной катастрофы, чтобы бесконечно терпеливые и доверчивые граждане России осознали это и ощутили окончательное и бесповоротное отчуждение от этой власти.
Малообеспеченная, наименее развитая и наиболее полно программируемая официальной пропагандой, которую она заглатывает некритично, как истину в последней инстанции, – даже эта абсолютно преобладающая часть российского общества ощутила, что сам факт ее существования, пусть даже нищенского и забитого, стал неприемлем для развращенной правящей бюрократии, и что последняя объявила ей войну на уничтожение.
Это ощущение – та самая революция в мировосприятии, которая не просто является необходимой предпосылкой политической революции, но и делает ее неизбежной.
Осознание этого ощущения и тем более превращение его в доминирующие настроения широких слоев неимущих, как его ни будет подталкивать правящая бюрократия своей политикой, конечно, займет некоторое время.
Однако это время будет конечным, и на всем его протяжении давление широких слоев неимущих на правящую бюрократию будет нарастать, а сами неимущие – последовательно революционизироваться. Конечно, их влияние будет проявляться не прямо, через выборы или какие-либо иные официально признанные (и, скорее всего, официально фальсифицируемые) процедуры, но неявно и непрямо, через изменение массовых настроений и, соответственно, массового поведения.
В условиях избирательной кампании это может привести к неожиданной массовой поддержке и, соответственно, внезапному для самих своих организаторов успеху протеста против фальсификации выборов. (Существенно, что, так как представители правящей бюрократии также сознают подобную перспективу, следует со всей серьезностью отнестись к проработке ими идеи о проведении досрочных выборов в Госдуму в конце 2006 года – на год раньше установленного законом, чтобы опередить процессы революционизации широких слоев неимущего населения России.)