Возмездие
Шрифт:
— Вы имеете в виду вот этот список? — Президент достал из папки один из листов и показал его Николаю.
— Да, именно его.
— Действительно, внушительный перечень. Скажите, это случайно не та ячейка, которую столь длительное время пытался вскрыть следственный комитет?
— Похоже на то. Однако утверждать с уверенностью еще рано. Задержанные находятся… как бы помягче сказать… в весьма подавленном состоянии. Они часто отвечают невпопад и вообще демонстрируют множество когнитивных нарушений. Аид, судя по всему, над ними очень усердно поработал, и теперь у многих уже предварительно
— Значит, получается, что один медиум сумел сделать то, над чем безрезультатно билось целое государственное ведомство?
Глава уставился на Полукара с немым вопросом во взгляде, но в этот раз Николай не стал пытаться никого защищать. Пусть правоохранители сами выкручиваются.
— Выходит, что так. Единственное, что могу заметить, так это то, что стало известно, преступники имели сообщников практически в каждом ведомстве, от таможни до ФСБ.
— Вот это-то и печально. Ладно, продолжайте.
— Да, конечно. — Полукар прочистил горло и продолжил докладывать. — Все ниточки от Секирина в конечном итоге привели к Максиму Свиридову, первому заместителю председателя следственного комитета. Именно с него начались неприятности у медиума. Сперва криминал, а потом…
— Полиция? — Сухо подсказал политический лидер прекрасно, судя по всему, зная ответ.
— Да… — Николай внутренне сжался, потому что начинался именно тот разговор, которого он всеми силами хотел бы избежать.
— Если верить написанному, генерал-майор Сухов, ваш, Николай Илларионович, протеже, между прочим, приложил все свои силы, чтобы усадить Секирина за решетку. Это что, новый метод убеждения?
— В оправдание генерала я могу сказать, что он действовал небезосновательно. Секирин уже тогда совершил свое первое убийство. А может даже и не первое, кто знает. С его способностями скрыть следы своих преступлений было проще простого.
— Но конкретно это он почему-то скрыть не смог?
— В этом вопросе я целиком полагался на профессионализм Андрея Геннадьевича, царствие ему небесное. Вероятно, что-то Секирину помешало…
— Или, — перебил президент, — действия Сухова поставили медиума в такое положение, что ему пришлось совершить убийство. И поскольку это было для него впервые, он попросту не мог предвидеть последствия своих действий?
— К сожалению, я данной информацией не владею. — Максимально корректно открестился от ответственности Николай.
— Хорошо, продолжим. Значит, Секирина поймали и стали судить. Причем, судить с множеством грубых уголовно-процессуальных нарушений, так?
Полукар, заслышав эти слова, похолодел. Этой информации точно не было в той папке, которую он передал главе, а это значило, что он сам наводил справки и интересовался Секириным. Сейчас отвечать следовало крайне осторожно…
— Я не следил за ходом судебного процесса, целиком полагаясь в этом деле на компетентные органы.
— Так не следили, что даже не имели разговора с судьей, которая вынесла Секирину приговор на двадцать пять лет?
По спине Николая скатилась капелька ледяного пота. Он никак не ожидал, что президент настолько
— Я всего лишь просил ее максимально ответственно подойти к рассмотрению дела Секирина, только и всего.
— Я вас услышал, Николай Илларионович. Пожалуйста, продолжайте.
Полукар украдкой перевел дух и продолжил свой рассказ. Буря миновала, быть может не навсегда, но на ближайшее время точно.
Сухая выжимка событий последних шести месяцев не отняла много времени. Николай рассказал максимально беспристрастно обо всем, что произошло вокруг Секирина, стараясь при этом не подставить ни себя, ни покойного товарища. И на протяжении всего повествования, Полукара не покидало странное ощущение, что президент уже достаточно подробно знаком с этой историей. Гораздо подробнее, чем ее сейчас пересказывал Николай.
— Удивительный и крайне опасный человек… — вздохнул глава, когда доклад подошел к своему завершению. — Столько лет жил спокойно и честно, почти открыто демонстрируя свои выдающиеся способности, а потом в один миг превратился в оружие массового поражения.
— Есть еще версия, что Секирин сам был Нелюдью, слишком уж разительно отличается его психологический портрет от того, что происходило в Москве последние месяцы. А личность настоящего Аида остается по-прежнему неизвестной.
— В любом случае, — припечатал лидер государства, не став углубляться в дебри различных теорий, — я хочу, чтобы ситуация в России была под полным контролем. Если хоть где-то события начнут развиваться по столичному сценарию, вы должны расшибиться, но наладить диалог с этим… существом. Более того, следите за событиями и в остальном мире. Не приведи бог, где-нибудь объявится обиженный на страну повелитель мертвых, набирающий свою армию! Он уже продемонстрировал змеиную мстительность, и за ту обиду, что нанесли ему, наверняка захочет расквитаться.
— Если он жив…
— Если он жив, — легко согласился президент. — Однако, насколько я вижу из отчетов, его тело опознать не удалось, и вероятность того, что он выжил, сохраняется?
— Это маловероятно, — попытался вклиниться в диалог премьер-министр, — выжить вблизи пусть и небольшого, но все же ядерного взрыва задача не такая простая…
— Для человека! — Веско прервал его президент. — А что вы знаете о способностях Аида?! Он может оказаться даже более живучим, чем его мертвые приспешники, как бы это странно не звучало.
— Однако же нежить пала, этому есть множество свидетельств, — попытался привести последний довод министр. — Скорее всего, это значит, что Аид погиб, и без его подпитки мертвецы не в состоянии больше двигаться…
— «Скорее всего» меня не устраивает. Я могу повторить, если вы меня плохо услышали — приложите все усилия, чтобы наладить контакт с Секириным, если он жив. Он наверняка затаил злобу на всех нас, потому что во всем произошедшем я усматриваю вину именно генерал-майора МВД Сухова, который должен был действовать от имени правосудия целой страны, а не играть втемную! И на этот раз я требую, чтобы ситуацию разрешали исключительно дипломатическими методами. Я понятно изъясняюсь?!