Возмездие
Шрифт:
Когда прохожу по особенно узкому участку прохода, что-то попадает в мой факел, и он вылетает из руки. Падает на землю и рассыпается, погружая нас в темноту.
Я замираю.
Конь нервно фыркает. Я чувствую его горячее дыхание на спине.
— Все в порядке, Облако. Мы почти у цели. — Голос Кайма становится тише и более успокаивающим, побуждая коня сохранять спокойствие.
Цок, цок.
Облако движется дальше.
Как и я.
Я моргаю.
В конце туннеля что-то есть.
Это свет?
Я
И заканчивается.
Внезапно я смотрю на сверкающее ночное небо. Луна большая и яркая, освещает окрестности холодным серебристым светом.
Перед нами стеклянное озеро. Вода в нем — это совершенно неподвижное зеркало, в котором отражаются все детали звездного ночного неба.
Но озеро не совсем темное. Оно светится.
Крошечные точки ярко-синего цвета появляются по краям озера, сливаясь с отражениями звезд.
У меня перехватывает дыхание.
— Это колдовство?
Кайм идет прямо мимо меня, подводя лошадь к кромке воды. Конь опускает голову и пьет, отчего поверхность покрывается рябью.
Он оборачивается, и лунный свет освещает его неестественно бледную кожу.
Дыхание замерло в моей груди.
Его глаза — два черных озера, в тысячу раз глубже и темнее, чем ночное небо над головой.
Если бы смерть имела смертный облик, она выглядела бы вот так.
— Это не колдовство. — Уголок его рта изгибается вверх. — В воде есть крошечные существа, которые светятся ночью. Их тысячи и тысячи. Они также есть на Побережье Костей, но там они светятся зеленым, а не синим.
Крошечные существа?
Я в изумлении качаю головой, чувствуя себя ничтожной и одинокой. И только начинаю понимать, что очень мало знаю о мире за пределами священного Комори.
Но это неважно.
Я иду домой к своему народу.
Я цепляюсь за эту мысль, как если бы она была последней, черпая энергию и волны эмоций, которые она приносит — страх, волнение и нервозность.
Как жили люди после того, как меня схватили?
Что они сделают со мной?
На мгновение я почти забываю, что нужна Кайму для его таинственных целей. Он оставляет Облако у кромки воды и движется ко мне.
К моему полному потрясению, смертоносный ассасин садится рядом со мной, небрежно вытянув ноги. Я смотрю вниз и вижу широкую гладь его груди и плечей. Повязка на левом плече ослабла и износилась — она начала сползать.
Если рана и беспокоит его, то он, конечно, не показывает этого. Он напоминает мне одну из тех редких и опасных белоснежных горных кошек. Красивые на вид, но непредсказуемые и совершенно неукротимые.
— Ч-что ты делаешь?
— Мы почти достигли Комори. И хорошо
Я смотрю на него с сомнением.
— Я не собираюсь кусаться, Амали.
Я неловко ерзаю, когда желание, тревога и нетерпение борются в моей груди. Насколько мне известно, сейчас вся моя деревня может быть атакована.
Но Кайм, похоже, нисколько не обеспокоен. Вместо этого он выглядит почти… расслабленным.
Я подавляю эмоции и опускаюсь на землю рядом с ним, заправляя длинный подол рубашки себе под зад. В его руках появляется сверток ткани. Кайм быстро разворачивает его и предлагает мне содержимое.
Есть два куска твердого сыра, странная колбаса и длинный коричневый квадрат, похожий на полированный камень. Что это такое? Оно вообще съедобно?
— Где ты все это взял? — спрашиваю я. У меня начинает выделяться слюна. Мой желудок издает громкое злобное рычание. Все эти события: побег, верховая езда и то, что адские волки чуть не убили меня, — разжигают аппетит.
— Мы проезжали несколько рынков, покидая Даймару, — пожимает плечами он, беря кусок сыра. Другой он передает мне. — Попробуй. Это кувеборг. Думаю, из гор вокруг Эдалии. В столице он пользуется большим спросом.
Жадно беру сыр и запихиваю в рот. Он соленый, сладкий, ореховый и острый одновременно. Голод берет верх, и я сьедаю весь кусок.
Кайм дает мне ровно половину колбасы. Она восхитительно жирная и острая — именно то, что мне нужно.
Когда я доела, он ломает любопытный коричневый квадрат пополам и предлагает мне кусок.
— Что это? — Я смотрю на брикет с подозрением. Он холодный, твердый и не сильно пахнет.
— Попробуй. — Кайм откусывает свою половину и медленно жует.
На мгновение я замираю от вида его крепкой челюсти, пока он прожевывает кусок. Меня тянет к его губам, таким же бледным, как и все остальное. Я пытаюсь представить, каково было бы прикоснуться к нему, почувствовать его губы на своей голой коже.
Я прикладываю коричневую полоску к губам и слегка откусываю. Вещество твердое, но как только попадает в мой рот, оно начинает таять.
И оно… сладкое.
Густое, сливочное, мягкое, горькое и очень вкусное.
Что это? Почти греховный вкус.
Я не понимаю, как Кайм может просто кусать свой кусок и пережевывать его так механически, как будто это не более чем кусок сухого черствого хлеба. Разве он не наслаждается едой?
Я позволяю этому брикету таять во рту, смакуя каждый кусочек.
— Осталось еще что-нибудь? — Слова невольно срываются с моих губ.
— Хм. — Ответ Каима веселый, снисходительный и до ужаса загадочный. Только он может сделать такое выражение лица. Почему-то он смотрит на мой рот. От его пристального взгляда у меня в животе порхают бабочки.