Возмездие
Шрифт:
Нет, поэта уничтожили — сбили, словно птицу, влёт…
Отложив работу над «Климом Самгиным», Алексей Максимович засел за очерк о Сергее Есенине. «Мы потеряли великого русского поэта!» — с возмущением воскликнул он.
Вскоре ему пришлось вновь вернуться к теме умерщвлённого поэта — он гневно отчитал негодяя Мариенгофа, сочинившего на потребу мещан грязную книжонку «Роман без вранья».
Из Советского Союза до Сорренто долетали отзвуки яростной борьбы за власть. Троцкисты отступали с боем, оставляя за собой кровавые следы…
Иногда, в минуты горестных раздумий, Алексей Максимович как будто наяву представлял себе восторженного старика Державина,
Самые яркие, самые талантливые — гибнут, едва достигнув своего расцвета…
Посмертная слава подобна лавине. У читателей словно открывается какое-то особенное зрение. Куда же раньше смотрели наши глаза? Какого писателя не замечали! Правда, в те годы, о которых идёт речь, ещё не увидели света ни «Записки покойника», ни «Мастер и Маргарита».
И всё же Михаил Афанасьевич Булгаков не мог и тогда пожаловаться на невнимание критики. Скорей наоборот, его имя не сходило со страниц и газет, и журналов. Писали о нём много, чрезвычайно много, но главным образом остервенело, злобно. У него была привычка собирать всё, что о нём писалось. Составилась внушительная коллекция: более 300 рецензий. Из них более или менее положительных всего две. Остальные — на убой, с настойчивым требованием немедленно, безотлагательно поставить автора «к стенке».
Чем же так не угодил Михаил Афанасьевич критикам-расстрелыцикам?
В основе булгаковского творчества — потрясение кондового русского гражданина тем, что сделалось с его замечательной Родиной, и жгучее желание разобраться в том, почему какие-то совершенно непотребные людишки с поразительным всевластием глумятся над истёрзанной Россией.
Писатель остаётся в памяти народной созданными образами. Вспомним Наташу Ростову и Андрея Болконского, Чичикова и Тараса Бульбу, Иудушку Головлёва и Базарова, братьев Карамазовых и князя Мышкина, «человека в футляре» Беликова и Душечку. Можно забыть автора произведения, но их герои уже навсегда в нашей памяти, они наши вечно живые соотечественники, наши исторические предки… «Новые времена, новые песни!» Уже в первых своих произведениях М. А. Булгаков выводит персонажей совершенно новой формации, нового облика, нового менталитета. Это целый пласт «героев», выброшенных на поверхность российской действительности в итоге недавних исторических потрясений. Таковы Шариков, Швондер и Кальсонер, персонажи карикатурные, но настолько яркие, живые, что они поселяются с читателем сразу и навсегда, расширив галерею запомнившихся образов из произведений наших великих классиков.
Речь идёт о начале творчества Булгакова (примерно середина 20-х гг.), до «Мастера и Маргариты» было ещё далеко.
Своим жанром Михаил Афанасьевич избрал сатиру. И немедленно поплатился. На него, узнавая себя и себе подобных в «Дьяволиаде», «Роковых яйцах» и «Собачьем сердце», пошли в атаку целые эскадроны «отчаянных кавалеристов слова». На своё несчастье, начинающий автор писал ярко, выразительно, с необыкновенной пластичностью, великолепным русским языком. Всё это лишь усугубляло его и без того серьёзные прегрешения. Талантливым людям, да ещё коренной национальности, не находилось места в литературе новых хозяйчиков России. У них следовало отобрать перо и сослать на Соловки. Наиболее опасных (т. е. талантливых) ждала расстрельная
В «Роковых яйцах» узнаваемость была предельной… Кстати, работая над этой повестью, Булгаков как-то в бильярдной попросил Маяковского подсказать ему подходящую профессорскую фамилию. Поэт, известный своим хохмачеством, не задумываясь ни на секунду, брякнул: Тимерзяев. Всё же своего героя Михаил Афанасьевич назвал по-своему: Персиков…
Так вот профессор Персиков изобрёл магический красный луч жизни, способный оживлять чудовищных ползучих гадов, прячущихся в недрах природы. России, родине Персикова, выпало первой на планете испытать нашествие этих пресмыкающихся. Несметные полчища оживших гадов заполонили Москву. Зловещим символом небывалого катаклизма автор изобразил гигантского Змия, обвившего своими кольцами колокольню Ивана Великого в Кремле.
Критика сначала растерялась. Что это, позвольте спросить, за странные намёки? Что за нахальство? Да он что… он за кого нас принимает?
Не успели они прийти в себя, как из-под пера писателя появляется повесть «Собачье сердце». Сюжет её тоже фантастичен. Профессор Преображенский путём хирургической операции превращает обыкновенного дворового пса в столь же обыкновенного человека и называет его Шариковым. Так как Шариков нигде не прописан, профессор поселяет его в своей поместительной квартире.
Шариков поступает на работу и ведёт размеренную жизнь обыкновенного ничем не замечательного москвича. Он так и прожил бы до седых волос, до пенсии. На свою беду он познакомился с домуправом Швондером. Тот заложил в его бесхитростную голову проблему «прав человека». Шариков решительно переменился. Он стал тиранить своего создателя, профессора Преображенского, требуя выделить ему подходящую жилую площадь (тем более, что собирается жениться). И жизнь профессора превратилась в кошмар. Находясь на грани безумия от натиска взыскующего своих прав Шарикова, профессор спасся тем, что вернул бывшего пса в его прежнее собачье состояние.
В повести «Дьяволиада» автор с поразительной реалистичностью показывает сумасшедший быт современных ему советских учреждений. Работы, собственно, не исполняется никакой, однако деятельность кипит бешеная. Мириады совслужащих, словно по воле некоего Злого Духа, запущены в изнурительную суету и беготню, не видя в своей работе никакого здравого смысла. Реальным Злым Духом этого хаоса является плюгавенький человечишко по фамилии Кальсонер. Он вездесущ и в то же время совершенно неуловим. За ним гоняются по этажам контор и главков, но он, вроде бы уже совсем настигнутый, всё же ухитряется исчезнуть, словно бесплотное видение.
Ради чего же вся эта фантастическая деятельность?
Об этом следует спросить самого Кальсонера.
Беда, однако, в том, что Кальсонер многолик и неуловим.
«Ох уж эти Кальсонеры!» — венчает «Дьяволиаду» возмущенный возглас.
Швондер и Кальсонер — великолепные собирательные образы, причём ничуть не фантастические. Эти мусорные людишки взяты из повседневной жизни. Революция — и с этим спорить невозможно — встряхнула русское общество и открыла шлюзы народной инициативе, творчеству, подвигам. Однако такова уж природа человека: среди героев всегда сыщется местечко для сволочи. Пока герои совершают подвиги, сволочь озабочена своим рептильным существованием. Магическим ключиком для сволочи является проблема так называемых прав человека. «Подумаешь, Стаханов! Я тоже советский человек, я тоже имею право на хорошую квартиру, на высокую зарплату, на… да мало ли на что!» Словом, мы тоже пашем…