Возьми меня на поруки
Шрифт:
Мне показалось, что сейчас он скажет еще что-то важное, но парень резко потерял ко мне интерес и стал ковыряться в своем айфоне. Я подождала немного возвращения его внимания, а потом почти обиделась. Поднялась из-за стола:
— Я все-таки уже пойду.
Глеб решительно придержал меня за руку, не отрываясь, впрочем, от телефона:
— Подожди, солнце. Прямо одну минуту.
В его голосе плескалась такая умопомрачительная хрипотца, что меня чуть не пронзило сладкой судорогой. Само собой, я застыла в ожидании приятного продолжения. Но
Наконец наш рекламщик от бога оторвался от айфона и широко улыбнулся:
— В общем, так. Со свободным временем у меня сейчас прямо напряженка. Так что не будем откладывать дело в дальний ящик. Встречаемся завтра на фудкорте торгового цента «Галактика». В одиннадцать.
— Зачем? — кажется, мой голос слегка дрогнул.
— Это сюрприз.
10
В ночь с субботы на воскресенье я почти не спала. Волновалась. Мечтала. Строила невероятные планы по покорению сердца Глеба. В общем, неудивительно, что с утра в зеркале меня ожидало жалкое зрелище: посеревшая кожа, красные глаза и темные круги вокруг них. А еще волосы мои были так взлохмачены, что придать им подобающий вид не получалось минут двадцать.
Когда-то я читала, что для того, чтобы выглядеть свежей, необходимо прикладывать к лицу лед. А может, вот он — момент для проверки этого совета? Я заколола волосы и стала рыться в морозилке. Льда там, конечно, не обнаружилось, зато нашлось целых два пакета со стручковой фасолью. В них и уткнулась. Именно в таком виде меня обнаружилась только проснувшаяся мама.
— Ты пытаешься ускорить разморозку овощей? — спросила она, ставя чайник.
— Нет, навожу красоту.
— Похвально, — одобрила она, доставая из холодильника хлеб и колбасу. — А я, когда хочу освежиться, наношу на лицо майонез.
— Помогает?
— Еще как!
У меня уже немного ломило скулы от холода, потому я с радостью убрала фасоль обратно в морозилку и нашла майонез.
— И много нужно на себя намазать?
— Чем больше, тем лучше, — отозвалась мама. — Тебе бутерброд сделать?
— Давай!
Чтобы маска подействовала лучше, я решила завтракать прямо в ней. Правда, еда лезла в меня не особо охотно. Но я ведь упрямая! Я не хотела, чтобы мое общение с Глебом омрачилось урчанием в животе, потому таки запихала в себя два бутерброда с колбасой и сыром.
— Ну все, смывай! — забеспокоилась мама, когда я после нашего перекуса стерла со стола крошки и вымыла чашки.
— Уже бегу! — воскликнула я и зачем-то стала поливать цветы.
Мама занервничала:
— Ксюша, ты уже полкухни залила майонезом. И футболку свою, кстати, тоже.
— Мелочи жизни, — попыталась отмахнуться я, но тут же поскользнулась на майонезной
Красноречивый взгляд мамы вернул меня на путь истинный — ну, в смысле, на тот, что вел в ванную. Я отставила лейку и с энтузиазмом заскользила навстречу будущей красоте и свежести.
Отмыть кожу после жирного майонеза оказалось еще тем испытанием, потому на кухню я вернулась только минут через десять. В душе трепыхались смешанные чувства.
— Мам, а как долго должна держаться краснота? — спросила я, быстро вытирая майонезные пятна на полу бумажным полотенцем.
— Какая краснота? — не поняла мама.
— Вот эта! — я встала перед ней и широко улыбнулась.
Любимая мамуля оторвалась от увлекшего ее в тот момент каталога «Пятерочки» и уставилась на меня с ужасом:
— Что это? Почему ты вся как помидор?
Смутная тревога сковала мое сердце, легкие и коленки.
— А что, так быть не должно?
— Конечно, не должно! Иди сюда, на свет, — она подтащила меня к окну и внимательно оглядела красные пятна, проступившие на моих щеках и лбу после маски. — Ты ничем не терла лицо?
— Нет!
Мама задумалась, а потом ее явно озарила важная догадка. Она кинулась к холодильнику, достала майонез и стала изучать упаковку.
— Что? — спросила я, чувствуя, что на меня накатывает легкая дурнота.
Встреча с Глебом должна была состояться через каких-то полтора часа, а я вдруг превратилась в иллюстрацию к какой-нибудь Алинкиной статье о скарлатине.
— Я поняла! — сказала мама, поднимая на меня виноватые глаза. — В этот раз я купила майонез с лимонным соком, а у тебя на него аллергия.
Кажется, я издала крик испуганной мартышки.
— Сейчас-сейчас! — заметалась по квартире мама. — Выпьешь антигистаминное, и намажем тебя мазью.
— У меня встреча, — выпалила я, без сил падая на стул.
— Свидание?
— Нет, — кажется, мои уши стали такими же красными, как и пострадавшие от майонеза щеки. — Просто встреча с другом.
— А чего же ты так разнервничалась? — спросила она, уже втирая мне в лоб какой-то крем. — Настоящие друзья не обращают внимания на внешность. Они всегда любят нас такими, какие мы есть.
Лекарство от аллергии я запивала отваром пустырника. Впрочем, минут через пятнадцать лицо немного посветлело. К тому же мама, чувствующая вину за происшедшее, щедро намазала меня своим тональным кремом.
— Надень что-нибудь ярко-красное, — посоветовала она, закручивая баночку с тоналкой.
— Зачем?
— На фоне яркой одежды ты будешь казаться не такой розовощекой.
— Но у меня нет ничего красного, — грустно сказала я, пытаясь дрожащими руками накрасить ресницы.
Мама ненадолго скрылась в своей комнате, а потом вернулась ко мне со своим старым бордовым свитером, расшитым стеклярусом.
— Посмотри, — она приложила его к моей груди. — Правда, здорово? Такое простое решение — и краснота уже не так заметна.