Возьми меня с собой
Шрифт:
Потом был еще сосед в их старом доме, где они жили до того, как Машке исполнилось три года, тренер в бассейне, куда Лера водила дочку для закаливания… высокий красавец брюнет с томным взглядом и огромным, сияющим обручальным кольцом на пальце.
Лера невольно взглянула на правую ладонь Максимова: ну так и есть! Вот оно, колечко. Все это мы проходили, и эти пристальные, раздевающие взгляды, и многозначительное молчание! Скверно только, что этот очередной Казанова является ее начальником, а она его подчиненной. Хуже
Максимов тем временем как ни в чем не бывало продолжал откровенно разглядывать Леру и даже как будто слегка улыбался, словно мог каким-то образом читать ее мысли.
Лера резко повернулась и, не говоря ни слова, вышла за дверь.
На глаза ей тут же попалась Наталья. Теперь на ней был безупречно отглаженный сестринский халат и шапочка, а длинные волосы она забрала сзади в хвост, отчего лицо ее стало более простым, обыденным, а взгляд не таким пронзительным. Увидев Леру, Наталья сделала несколько шагов по направлению к ней и остановилась, точно ожидая чего-то.
— Где я могу найти доктора Пантелееву? — спросила Лера.
— Свету? — с готовностью переспросила Наталья. — Она только пришла. В ординаторской, переодевается.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Лера.
Отчего-то старшая сестра продолжала вызывать у нее непонятное отторжение, не смотря на явную приветливость и предупредительность.
Чувствуя неловкость от своей сухости, Лера быстро зашагала к ординаторской.
Светлана оказалась миниатюрной брюнеткой, постарше Леры и Анны, с бледным, одутловатым и измученным лицом и огромным, выпирающим из-под халата, точно глобус, животом.
Она сидела на стуле и натягивала на плечи серую кофту, оставленную, видно, здесь, в ординаторской, со вчерашнего дня.
— Привет, — кивнула она зашедшей в комнату Лере. — Анька мне про тебя сказала. Ты за картами?
— Да.
— Сколько тебе шеф дал палат?
— Три.
— Изверг! — закатила глаза Светлана. — Мог бы и пять дать. Чай я не железная, вон ноги еле передвигаю. Возьму больничный, и пусть катится к чертовой бабушке.
— Если хочешь, — пожала плечами Лера, — я могу взять и пять. Мне нетрудно.
— Тебе-то нетрудно, — усмехнулась Светлана, — но коль уж Васильич дал три, значит, три и будет. С ним лучше не спорить, усекла?
— Положим. — Лера приблизилась к столу, на котором лежали раскрытые карты. — Эти?
— Ага. Значит, смотри сюда. В шестой палате все тяжелые. Бабка Егорова, скорее всего, кандидат в «белый дом».
— Куда? — не поняла Лера.
— В морг, — пояснила Светлана. — Он у нас из белого кирпича, вот и зовем «белый дом». Симченко и Василевич получают курс антибиотиков. Вот пусть и получают, а там посмотрим. Ясно?
Лера кивнула.
— Теперь дальше. Седьмая палата. Ну, тут полегче. Катаржнова, Вера Ильинична, после гипертонического криза. Она у нас на капельницах,
— Все трое? — уточнила Лера.
— Четверо. У нас и по пять человек кое-где лежит. Ну, ты все поняла?
— Вроде.
— Тогда давай. А то время десять, больные заждались. Сейчас скандалить пойдут.
Лера взяла у Светланы карты, сложила аккуратной стопочкой и вышла.
Она была уверена, что будет волноваться гораздо больше. На самом же деле страх исчез уже в самом начале обхода. Почерк у Светланы был невероятно корявым, так что Лера с трудом разбирала написанные назначения. Больные оказались сплошь женщинами словоохотливыми, несмотря на свое тяжелое состояние, и даже бабулька Егорова, вопреки Светкиным прогнозам, помирать не собиралась, а оживленно жаловалась Лере на свою распроклятую жизнь и чертовы болячки. Лере с трудом удалось вырваться из палаты. Выйдя в коридор, она почувствовала, что блузка под халатом намокла и прилипла к телу. Однако с усталостью пришло спокойствие и уверенность в своих силах.
Потратив на обход двух палат почти час, но зато, досконально изучив всех своих пациентов, Лера перешла к последней, самой легкой, по словам Светы, палате. Больные, лежащие здесь, были практически подготовлены к выписке на сегодня.
Лера глянула в Светланины записи: у трех анализы были приличные, никаких патологий не наблюдалось, но то, что она прочла в четвертой карте, ее насторожило.
— Кто у нас Савинова? — спросила Лера у женщин.
— Я, — отозвалась худенькая блондинка, сидевшая на постели у окна.
— Как вы себя чувствуете?
— Да ничего, — глухо ответила та.
Лера внимательно оглядела ее бледное, желтоватое лицо, синие тени под глазами и покачала головой:
— Я бы не стала вас выписывать.
— Как это? — взвилась женщина. — Я здорова. Светлана Алексеевна мне еще в пятницу обещала, что в понедельник я пойду домой.
— Смотрите, — мягко возразила Лера, — у вас низкий гемоглобин. Ниже нормы. И выглядите вы соответственно. Голова не кружится?
— Да все у меня в порядке! — Худышка вскочила с кровати, сделала шаг к Лере и тут же пошатнулась, прижала руку к груди.
— Ну, куда вы пойдете в таком состоянии? — Лера подошла к больной, положила на плечо руку, осторожным, но твердым движением заставив ту сесть на постель. — Сейчас померим давление. Мне кажется, оно у вас низкое.
— У меня оно всегда низкое! — не унималась Савинова. — Я все равно тут не останусь. Уже месяц валяюсь, дома за детьми некому смотреть.
— А муж у вас есть? — спросила Лера, доставая тонометр.
— Толку с него как с козла молока! — Женщина вдруг коротко, без слез всхлипнула и привалилась к подушке.