Возьми меня в долг
Шрифт:
— Но нельзя.
— Вот родишь ты, — за спиной раздаётся угроза. — Я тебя выпорю!
Я хихикаю и слышу звук отодвигаемого стула. Тяжёлые и ужасно бьющие по нервной системе шаги.
А я, насколько могу, настолько быстро бегу к двери. Знаю, что Алекс сейчас нагонит и опять начнёт домогаться до меня. Целоваться, обниматься,
И я с надеждой подбегаю к двери. Судорожно дёргаю её на себя.
А она не поддаётся!
— Закрыта… — шепчу себе удивлённо под нос.
И рядом с головой внезапно опускается ладонь.
А я оборачиваюсь. Лучшая защита — нападение!
Складываю руки на груди. В претензии. И в обиде.
Ты посмотри, что делает!
— Ты играешь нечестно! — надуваю губки. Неприятно! Как он посмел вообще! Вгоняет ржавый гвоздь в моё сердце! И только представляю это, как глаза слезиться начинают. — Ты меня не лю-юбишь.
Едва не плачу.
Обидно до жути! Клятые гормоны!
Его жесткие пальцы приземляются мне на подбородок. А вторая ладонь приземляется на спину, притягивая к его телу.
— Паршивка, — обзывается, отчего расстраивает меня ещё сильнее. — Не любил бы, не пришлось бы почти полгода с Кёлером в судах ругаться. Ради тебя же не сел, столько нервов нам с тобой потратил.
Я опускаю взгляд вниз. Стыдно!
Эти полгода он и, правда, делал всё, лишь бы не загреметь в тюрьму. Делал всё, чтобы остаться со мной. И они были тяжёлыми. Выматывающими.
Но в то же время… самыми лучшими.
Кёлер подал в суд на Рихтера, и его чуть не посадили. Не всё так серьёзно, конечно, но Йенс не сдавался. Были подозрения, выдуманные доказательства, но Алекс выходил сухим из воды. Но тот извращенец не унимался и продолжал его гасить. Мой муж не сдавался. Хотя начал утомляться.
И тогда я подала ответный иск на Кёлера. За то, что чуть не изнасиловал меня. Алекс был против, чтобы
Мне не хотелось потерять мужа. А он им только-только стал. Как раз через месяц, после того, как мы снова сошлись.
Но перед этим…
Мы достали запись с камер из комнаты проказ. Эти уроды их там хорошенько наставили, чтобы потом сплавить в порно-студию.
На которой сейчас отлично работает Бельц! И нет, мне ничуть никого не жаль.
Поделом! Буду злой, но так им и надо.
Меня волнует только тётушка, что, наконец, начала строить своё счастье с мужчиной.
Моя сестра, которая, кажется, тоже начала приглядываться к одному врачу, который ухлёстывает за ней уже не первый год.
И друзья, у которых всё прекрасно.
И, конечно же, мой… любимый кредитор, что задрал выбивать из меня долги. И хоть он этого не делает, часто шутит на эту тему. Всё должницей зовёт, да по паху хлопает. Придурок озабоченный.
Но за это…
— Прости, — снова поднимаю свои ладони к его лицу и прижимаюсь, как могу. — Но ты ведь знаешь, что я тебя лю?
Мило улыбаюсь и вижу, как тает этот морозный лёд в его серых, таких очаровательных глазах.
— Знаю, — оставляет лёгкий поцелуй. — Как и я тебя.
И я улыбаюсь.
Таю его в объятиях. Под его ласками. От умелого языка. И отдаюсь. Прямо как в первый раз. И прощаю всё вновь. Даже этот щипок на попе, из-за которого кусаю Рихтера за губу.
А он отрывается. Мы прислоняемся друг к другу лбами и тяжело дышим.
— Я тебя никуда не отпущу, — шепчет так тихо, приглушённо, что я готова на всё. — Ты будешь со мной. Всегда.
Я усмехаюсь. Обвиваю его шею руками и получаю наслаждение от этого пожизненного приговора.
— Как прикажете, мой любимый судья.