Возьми меня за руку

Ariana Lee

– Ты хочешь сказать, что он был абсолютно трезв? Но я же… – теперь я чувствовала себя вдвойне, нет, втройне виноватой. Получается, мы поругались из-за пустяка? Какая же я дура. Самая круглая дура в мире. Теперь он ещё и в аварию попал, и неизвестно, что будет с ним дальше, а мне просто приспичило на него поорать, и всё из-за моих глупых амбиций. Прокопов был прав. Во всём прав. – От него пахло алкоголем, – закончила я, нервно глотая скатившиеся по губам слезинки.

– Я кофе принесла, Ром, – я медленно повернулась

на знакомый мне голос и обомлела. В палату зашла Юлия Чехова собственной персоной, но что-то в ней явно изменилось: её темные волосы, обычно всегда идеально прямые, были кудрявыми и распущенными, делая девушку довольно-таки милой, также на ней совершенно не было тонны тонального крема и туши. Одета она была в узкие джинсы и просторную толстовку фиолетового цвета, а на ногах были кроссовки. – Ой…

– Что ты здесь делаешь? – слишком громко спросила я, наблюдая за действиями одноклассницы. Она медленно подошла к Стрельцову и села к нему на колени, отдавая пластиковый стаканчик с кофе. Он слегка улыбнулся ей, принимая кофе, что поставило меня в ступор.

– А что тут непонятного? – деликатно поинтересовалась Юля, кинув на меня отрешённый взгляд. Судя по выражению её лица, ей было без разницы, только на Рому она смотрела с благоговением.

– Всё, не надо тут разводить, тем более в больнице, – прервал нас парень, поднимаясь со стула вместе с Чеховой. – Мы пойдём, Лика, я думаю, тебе стоит посидеть с ним наедине. – Он обнял девушку за талию, и они вместе вышли из помещения. Что вообще здесь происходит? Но сейчас меня это не особо волновало…

Я обернулась и, когда поняла, что осталась одна, стянула с себя куртку и присела на край кровати, наблюдая за Антоном, который мирно спал. Если бы не аппарат, который издавал пикающие звуки и показывал кардиограмму, я бы могла подумать, что он совершенно не дышит. От этой мысли я вздрогнула и легко провела ладонью по его руке. В этот момент блондин пошевелил пальцами, что заставило меня резко выдохнуть, но глаза, к сожалению, он не открыл.

– Прости меня. Это я во всем виновата… – слишком тихо пробормотала я, пытаясь подавить эти треклятые всхлипы, но у меня ничего не получалось. Я снова начала плакать, и не просто плакать: я ревела, громко ревела. – Я такая дура, прости меня, прости… – меня оглушали собственные слова. Я чувствовала себя настолько ужасно, что не могла словами передать. Наверное, лучше бы меня избили, чем терпеть такую режущую душевную боль, которая нарастала с каждой новой минутой, проведённой рядом с покалеченным Антоном.

Я уже не помнила, сколько раз произнесла слово «прости», но это всё равно уже ничего не изменит. А если бы можно было повернуть время вспять, я бы сделала всё, чтобы этого не произошло. Всё, что могла бы сделать.

Говорят, что только когда потеряешь, начинаешь поистине ценить. Я раньше не понимала смысл этого выражения, а теперь понимаю. Слишком понимаю. Я не ценила этого человека, который делал для меня всё, что мог. Возможно, мне казалось, что я ценила, но это было не так. Я такая эгоистка. А сейчас я смотрела на Антона и просто выплакивала всю ту боль, которая во мне

скопилась. Это не помогало. Совершенно не помогало…

Глава 25. Раскрывая карты прошлого.

Дорогие мои читатели, поздравляю Вас всех с Новым 2014 годом!

Желаю счастья, здоровья, новых начинаний и успешных окончаний ваших ранее задуманных дел! Тем, кто пишет, вдохновения побольше и преданной музы!

Не знаю, что бы делала без Вашей поддержки, отзывов и нужных, во время, пинков к написанию продолжения.

Спасибо Вам за всё!

Я всех Вас очень-очень люблю!

С уважением, ваш автор, Ariana Lee.

_____________________________________________________________________________

Ошибки – это знаки препинания жизни, без которых, как и в тексте, не будет смысла.

Я и не заметила, как меня накрыло пеленой беспокойного сна. Вернее, это можно назвать легкой дремой, когда сразу же просыпаешься от малейшего шороха или неожиданного присутствия неизвестных тебе лиц. Ну или почти неизвестных, так я думала до определенного момента.

В палате все так же пахло каким-то специфическим, чуть горьковатым лекарством, а аппарат, стоящий возле кровати Антона, издавал громкие, пикающие звуки, означавшие то, что с ним все в порядке. И это обнадеживало. Немного. Он, главное, жив, а остальное я считала неважным. В данный момент.

Дверь, ведущая в палату, неожиданно скрипнула, тем самым впуская в помещение каких-то людей, а я продолжала, скрючившись, сидеть в кресле и делать вид, будто сплю.

Ноги, находясь в одном и том же положении несколько часов, сейчас практически ничего не чувствовали, отдаваясь в районе икр и ступней легким покалыванием, но мне было абсолютно все равно на этот дискомфорт.

– Почему ты мне не позвонила, Ирина? Почему я узнал об аварии из других источников? – ровный, без единого колебания, голос, явно принадлежавший мужчине, разнесся по палате.

Неужели, этого человека не предупредили, что здесь так громко разговаривать нельзя?

Мне так хотелось вскочить и отчитать нарушителя за это, тем самым защищая должный покой Антона, но я воздержалась. И не напрасно, как оказалось позже:

– Кстати, спешу заметить одну вещь, что это? – вероятно, незнакомец указал пальцем или, на крайний случай, ладонью в мою сторону. Пусть я и не видела этого, но определённо знала.