Возьмите нас в стаю
Шрифт:
— Ну и дальше прекрасно с их помощью проживем, — хмыкнул Первый. — И мои инстинкты говорят, что мы должны защищать слабых и не спускать тем, кто их обижает. Если Совет Содружества не хочет вступиться за безголосых партнеров, кому, если не нам?
— А вы не думали, что у сорохов тоже есть партнеры среди неразумных зверей?
— У них не может их быть.
— Они способны на эмоциональную связь! Я сама это видела. Я даже… — Тэна сделала глубокий вдох, но стало только хуже: закружилась голова, слишком много в мешке было углекислого
— Вы принимаете желаемое за действительное, — уверенно сказал Первый. — Обманываетесь. Такое бывает с учеными.
— Я могу вам показать, — предложила Тэна. — Хотите? Нужен тактильный контакт.
— Нет, — хмыкнул Первый. — В фильмах обычно после этого герою удается освободиться.
— Для главной героини она слишком тощая, — критически заметил Второй.
— А вот грубить не надо. Прошу прощения, — сказал Первый Тэне. — У моего друга дурной характер.
— Я заметила, — сухо ответила Тэна.
Больше от отчаяния, чем повинуясь какому-то серьезному плану, она начала передавать в пространство, без всякого тактильного контакта. Вот она встречает Тима среди метели и пугается его; вот он стыдит ее за этот страх; вот его пес смотрит ей в глаза, и в простом собачьем разуме Тэна читает и обожание, и восхищение, и верность; вот ледяной край спуска скользит и скользит мимо них, а солнце бьет в глаза…
Но это все, конечно, оказалось бесполезным.
Только в фильмах к чему-то приводит.
Невеселый военный совет собрался в углу библиотеки, за единственным столом. Теплые одеяла и свитера, которые собрала в сумку ныне покойная Лена Баум, распределили между всеми по-братски. Рената Майснер, обычно безукоризненно модная, утопала в ярко-розовом кардигане самой Лены, который был велик ей размеров на пять, и это выглядело бы смешно, если бы не ожесточенное лицо Ренаты с ниоткуда появившимися морщинами.
— Каково состояние Даниловой? — спросил прежде всего Тим у Фридриха. — И есть ли еще какие-нибудь ранения?
— Нет, хотя у Белого Пера легкая гипотермия, — покачал головой Фридрих.
— Я в порядке, — легкомысленно отозвался сонный Перо, — ты еще нос мне пощупай.
— Данилова, — напомнил Тим.
— Плохо с ней дело. Если не оказать помощь, сутки я ей дам.
— А если доберемся до вашего кабинета с оборудованием? Или довезем ее туда?
— Все равно сутки! — огрызнулся Баум. — Нужно делать операцию. Лена бы, может, справилась, но я без нее не возьмусь.
— А если криозаморозка? По-моему, тут многие прошли курсы срочной подготовки. Криокамеры запитаны от аварийного источника…
— Ну, если вы ее дотащите к криокамере, то конечно, — с сомнением проговорил Баум. — Но как вы собрались?..
Вопрос был нетривиальный. Тим представил бесконечно меняющиеся коридоры, лестницы и переходы, тени и свет, и неизвестно насколько хватит последнего оставшегося аварийного генератора… А если съехавшая с катушек Айрин доберется до этого генератора раньше?
— Кто-нибудь знает, что случилось с Айрин? — спросил Тим.
Четкого ответа ни
— Слетела с катушек, — заявил Белое Перо. — По мне так нельзя брать таких, как она, на другие планеты!
— Как она? — резко переспросил Тим.
Он ожидал какого угодно ответа: темнокожих, женщин, мусульманок — но Перо его удивил.
— Людей без силы воли, — хмыкнул он он. — Вечно со всеми соглашалась. Всем поддакивала. Начальнице подражала. С тобой, Тим, сошлась.
— Что не так, что она со мной сошлась? — напрягся Тим. — У тебя с этим проблемы?
— У меня никаких проблем, — Перо белозубо улыбался, — ты парень симпатичный, спору нет, белый и пушистый, как твой Джек. Да только Айрин Данилова сказала это сделать. Чтобы прощупать тебя. Они все никак не могли понять, кто ты и зачем тебя прислали. Кто бы на это согласился? А Айрин согласилась.
Джек почуял расстройство Тима и прижался к нему теплым боком. Он не зарычал на Белое Перо — для этого пес был слишком хорошо тренирован — но посмотрел на него очень пристально. Тим положил Джеку руку на голову.
— Она дрессировщица, — Тим мотнул головой, — дрессировщик не может быть слабовольным человеком.
— Бывают разные виды воли, — вступила Майснер. — Честно, Крюков, Айрин — приспособленка. Мне она тоже никогда не нравилась. Хотя мне бы в голову не пришло, правда, что она может тронуться. Но я не удивлена. Удивительно, как психологический скрининг ее пропустил.
— Ладно, — Тим чувствовал, что за веками, где-то в центре головы пульсирует что-то болезненное. — С Айрин разберемся потом. Когда поймаем. Или не поймаем. Сначала нам нужно решить, как выбираться отсюда. Думаю, ни у кого нет сомнений, что мы находимся в альтернативно свернутом пространстве. Есть ли возможность развернуть пространство изнутри? Рената?
— Я ведь не техник, — Мейснер пожала плечами. — Да, я собирала данные для нескольких корпораций, ведущих торговлю с инопланетянами… с ведома господина Вонга, разумеется, — молчаливый Вонг досадливо дернул углом рта. — Но я все еще знаю о них очень мало. Однако мне известно одно. Техника, которую используют шемин-мингрели, принципиально требует, чтобы хотя бы часть устройства, искривляющего пространства, находилась внутри искривленного пространства.
— То есть часть машины, которую они используют, здесь, внутри посольства? — уточнил Тим.
— Скорее всего снаружи, в саду. Сами эти машины довольно большие, они не могли бы протащить их за ограду незаметно для нас. Вот просунуть щуп, своего рода антенну — другое дело…
— Бергман, — Тим обратился к их инженеру, — есть ли способ обнаружить эту антенну?
— Не знаю, — тот посмотрел на Ренату. — Из чего она сделана?
— Без понятия, — она почти равнодушно пожала плечами. — Там три варианта составов, я даже названий их не помню.