Возможно, это любовь
Шрифт:
— Отец! Ты сам начал с нуля. Неужели ты никогда не был жесток?
— Был. Но по крайней мере другой человек знал, что я его враг. Грег был нашим другом.
— Он был моим врагом. У него есть то, что я хочу.
— И что ты теперь не получишь — об этом я позабочусь. Я немедленно найму человека для управления поместьем… — Эдита издала сдавленный крик, но отец безжалостно продолжал: — С этой минуты ты лишена всякой власти. Понимаешь? Можешь оставаться тут жить, но тогда тебе придется смириться с неизбежными переменами…
—
— Да. Я уже давно откладывал принятие одного решения ради твоего блага. Я думал, что это несправедливо по отношению к тебе. Из-за этих сомнений я был несправедлив к другому человеку, к тому же отказывал себе в счастье. — Мистер Уикем замолчал и искоса взглянул на Эдиту.
— Продолжай! — холодно сказала она.
— Я сделаю Хелен Рентон предложение. И смею надеяться, что она его примет.
— Еще бы! Она будет дурой, если откажется! Разве не этого она добивалась уже давно?
Эдита увидела, как отец побледнел от гнева, и поняла, что зашла слишком далеко, что он никогда не простит ей этого, хотя мог бы простить многое другое.
— Конечно, я здесь не останусь! — с трудом сдерживаясь, произнесла она. — Ты ведь понимаешь, что ты ставишь меня в невозможные условия?
Мистер Уикем медленно покачал головой:
— Нет, если ты согласишься принять перемены. Уверен, это возможно. Когда Хелен станет хозяйкой, у тебя появится больше возможностей…
— Встречаться с подходящими молодыми людьми, чтобы ты смог сбыть меня с рук? — свирепо спросила Эдита. — Я лучше выйду за мусорщика, чем буду красиво одеваться, чтобы привлечь… — С душераздирающим криком, который потом долго преследовал ее отца, Эдита бросилась вон из дома.
Она бежала не останавливаясь, пока не оказалась в маленьком лесу. Шатаясь, она пошла между деревьями, уверенная, что никто не увидит ее горя, и, словно несчастный ребенок, бросилась на ковер из сосновых игл и разрыдалась. Возможно, прошло несколько минут или часов. Буря медленно прошла, и Эдита, обессиленная, лежала на земле. В лесу было очень тихо, но внезапно его тишина была нарушена.
— Так-то лучше! — произнес мужской голос. — А теперь садись и расскажи мне, в чем дело.
Эдита мгновенно обернулась.
— Вин Рейвнскар! — свирепо воскликнула она. — Что ты здесь делаешь? Следишь за мной?
Вин вышел из-за дерева и, не отводя глаз от ее раскрасневшегося, заплаканного лица, присел рядом:
— Не говори глупостей. Возможно, это частная собственность, но ты прекрасно знаешь, что твой отец никогда не возражал, чтобы мы здесь ходили. Если тебе хотелось хорошенько пореветь в тишине, то почему ты не заперлась в комнате?
— Потому что ноги моей больше не будет в поместье, — заявила Эдита, по-прежнему сотрясаясь от рыданий. — Я лучше умру!
— Значит, твой отец собирается жениться на мисс Рентон. Ему повезло!
— Вин! — с негодованием воскликнула Эдита. — Как ты можешь так говорить? Это же ужасно!
Вин внимательно
— Ужасно, — повторил Вин, словно соглашаясь с ней. — Да, по-видимому, тебе сейчас кажется именно так.
— Так будет всегда. Я никогда не прощу отца!
— Но в его защиту тоже можно кое-что сказать. Твой отец одинокий человек…
— У него была я! — перебила Эдита.
— Не будь дурой. — Вин говорил с ней, как с младшей сестрой. — Ты отлично понимаешь, что люди разных поколений не могут общаться на равных.
Эдита промолчала, но что-то в ее взгляде сказало Вину, что она внимательно слушает.
— Он мудрый человек. Он понимает, что не имеет права постоянно рассчитывать на твое пребывание рядом. Рано или поздно ты выйдешь замуж…
— Никогда!
— Чушь! Ладно, теперь не будем об этом. По крайней мере, ты признаешь за собой право выйти замуж и никому не позволишь тебе помешать?
— Конечно же! — воскликнула Эдита, не понимая, что попала в ловушку Вина.
— Конечно! — повторил он. — Так какое же право ты имеешь мешать своему отцу быть счастливым? Он тоже человек. Ты не можешь требовать прав, в которых отказываешь другим.
Эдита промолчала, и Вин медленно продолжил:
— Мы с тобой во многом похожи, Эдита. Странно, что раньше я этого не понимал. Думаю, ты тоже?
— Разумеется, — язвительно ответила она, обрадовавшись возможности поспорить с ним.
— Однако это правда. Мы оба эгоистичны и самовлюбленны.
— Ты говоришь о себе, Вин Рейвнскар, — по-детски возразила Эдита. — Если это правда, то у тебя еще хватает мужества читать мне лекции!
Вин радостно ухмыльнулся. Разговор с этой девушкой напоминал выездку молодой, норовистой кобылы. Требовалось все мастерство и внимание, чтобы не свалиться с нее. К тому же это была рискованная игра. Вин ощутил в теле приятный холодок, но продолжал говорить тем же равнодушным тоном:
— Я понимаю тебя, потому что знаю мотивы, которые заставляют меня действовать так, а не иначе. И я также знаю, что таким людям, как мы, нелегко.
Эдита молчала, и на мгновение Вин задумался, удалось ли ему хоть чего-то достичь. Она сидела, низко склонив голову и вороша рукой сосновые иглы. Наконец она подняла голову и спросила:
— А какие мы люди, Вин?
Он затаил дыхание и уставился на горизонт, словно и не замечая сидящую на земле девушку.
— Какие? — переспросил он. — Неприспособленные к жизни. Да, я знаю, что ты всегда считала, что находишься на своем месте и делаешь работу, которая является целью твоей жизни. Но в глубине души ты всегда понимала, что это не твое, и тогда ты боялась.