Возможно
Шрифт:
— Да, — тяжело ответил мужчина.
А Элрик пристально смотрел на отца и удивился тому, как ван Хоэнхайм умудряется держаться в такой ситуации. Эдвард бы точно так не смог.
После этого Мудрец с Запада, отложив небольшую сумку с самым необходимым в сторону, медленным шагом направился к сыну, даже не думая разрядить обстановку. А Элрик не мог пошевелить и пальцем. Что-то не позволяло ему сдвинуться с места, и мальчик не мог справиться с этим.
Остановившись возле ребёнка, Хоэнхайм Светлый запустил свою руку
Когда Мудрец с Запада заглянул в глаза Элрика, мальчик вздрогнул. Эдварда пугали все те эмоции, которые он видел в глазах отца.
Мужчина, не проронив не слова, взял маленькую ладонь не-алхимика и вложил в неё что-то маленькое и твёрдое, очень похожее на камень.
Мальчик не мог отвести взора от серьезных глаз Мудреца с Запада, когда тот убрал свою руку, и посмотреть, что ему вручил отец.
— Воспользуйся им, когда это будет необходимо, — первым прервал молчание Хоэнхайм.
Эдвард нахмурился ещё сильнее, чем раньше. Он, конечно же, догадывался, что ему дал мужчина, — особенно после последней фразы — и от этого у не-Стального стыла кровь в жилах.
— Это?.. — нерешительно начал мальчик.
От осознания того, что он держит в своей руке несколько десятков человеческих душ, Элрику становилось страшно. Он не был готов к такому повороту событий.
— Да, это философский камень, — подтвердил мужчина. — Не подведи меня.
— Хорошо, — слабо кивнул мальчик.
Эдвард не был готов к тому, что сейчас происходит, ни морально, ни физически, но в то же время он не мог подвести отца, мать, брата, Винри, полковника, лейтенанта Хоукай и остальных. Для Элрика это было непозволительно.
И эта дилемма, которая образовалась из-за конфликта желаний и возможностей, разрывала не-Стального на части. И размышления ему не помогали, даже наоборот — всё усложняли.
— Если тебе понадобится помощь, обратись к брату и другим.
— Хорошо. А ты не смей умирать!
Эдвард не желал терять дорогих ему людей. Пусть Хоэнхайм закончит всё, и вернётся домой живым. Тогда все будут счастливы.
— Обещаю.
Теперь Элрик был уверен, что когда они оба завершат свои дела, то всё непременно вернётся на свои места.
***
Ласт размеренным шагом покинула убежище Отца, не боясь, что её могут заметить. Людей здесь быть не должно. Выход находился в удачном месте. А если кто-то и забредёт сюда, то гомункул не позволит ему уйти живым.
Уже ставшим привычным движением Похоть откидывает тёмную прядь волос назад и глубоко вдыхает тёплый воздух.
Хоть Отец и отправил её в Лиор чтобы начать приготовления, мысли Ласт всё равно были не там. Она не могла — да и не очень хотела — сконцентрироваться на задании.
Грид… С тех пор, как Похоть узнала, что её собрат был замечен на границе с Аэруго, девушку не
Жадность слишком много знает, он слишком много может, и это делает его невероятно опасным для Отца и остальных гомункулов.
Но в то же время Грид не настолько глуп, чтобы напасть на них в открытую. Он будет либо тихо сидеть и стараться получить как можно больше всего там, где он сейчас, либо накапливать силы, чтобы в один прекрасный день атаковать того, кто его создал.
Хотя, скорее всего, он будет делать и то, и другое одновременно. Жадность-то не сможет упустить ни одного из этого.
Похоть шумно вздыхает и укоризненно качает головой, хоть и знает, что её никто не увидит.
Было бы намного спокойнее и проще, если бы Грид сто лет назад не сбежал, а остался с Отцом. Тогда бы работа продвигалась намного быстрее. Но нет же! Ему захотелось абсолютно всего, без преувеличения.
«От тебя одни проблемы, Грид», — говорит сама себе Ласт.
Похоть прекрасно знает, что если она встретится с Жадностью, то разговора у них точно не получится. Они наверняка начнут сражаться. Уж слишком сильно Грид и Ласт ненавидят друг друга. Это у них в крови. Это — их природа.
========== Глава 5. Готовность не сдаваться ==========
Как только за Хоэнхаймом закрылась дверь, Эдвард, сильнее сжав в руке философский камень, побежал наверх, в кабинет отца. Сердце билось словно бешенное; кровь стучала в ушах, но Элрик не обращал на это внимания, полностью сконцентрировавшись на своей, бесспорно, важной цели.
Сейчас Эдвард просто обязан повторить все основные алхимические формулы, чтобы иметь возможность сражаться. А что битв в ближайшие несколько лет не избежать, мальчик был уверен.
В реальности Элрик не открывал Врата во время неудачной попытки воскресить мать и не прикасался к Истине, как было в его сне, поэтому он не может использовать алхимию, просто сложив вместе ладони. Пожалуй, это был единственный минус во всем этом. Хотя мальчик не был готов заплатить входную плату.
На мгновение у Эдварда появляется идея о том, что можно заплатить за открытие Врат частью философского камня, но он сразу же отогнал от себя эти мысли. Он просто не сможет так поступить. Для мальчика это просто невообразимо — воспользоваться чужими жизнями ради такого.
Но внезапно Элрик вспомнил слова Энви из его сна: «Тело и разум каждого из них — душ, из которых создан его камень — давно разделили судьбу Ксеркса. Им не во что возвращаться, они даже свой прежний облик забыли. Теперь это просто источник энергии*».
Тогда Эдвард с огромным трудом согласился с Завистью и, не прекращая бороться с самим собой, открыл Врата, заплатив за это несколькими душами из философского камня гомункула. Это ещё долго не давало ему нормально жить. Во сне, конечно же.