Возмутитель спокойствия

Владимиров Денис

С этими мыслями вытащил ятаганы из ножен, аккуратно положил на холодный камень. Отошел чуть в сторону. И едва не вздрогнул от мощного неожиданного рева Турина.

— Кронос! — он направил острие своего меча на Око богов, а не на местное светило, — Я, как верный паладин, взываю к тебе в этот час! Помоги мне в малости! Очисть это оружие от мерзких прикосновений древних демонов, которые возомнили себя равными тебе Великий! Сделай так, чтобы эти кинжалы стали частью юного отрока, по-настоящему только его разящими клинками! Это право он доказал отнятыми жизнями врагов! Если ты поможешь, тогда он точно прольет еще немало крови отступников, поклоняющихся мерзким сущностям, пытающимся выдать себя за

Высших! Глэрд, как и всякий всегда верный тебе аристо, будет проводником идей твоих! Кровью, сталью, словом и делом! Ведь ты видишь, что он, как и я, плоть от плоти древнего Ариуста, твоего сына и первого среди настоящих людей, в чьих жилах появилась твоя кровь, став и нашей!

Мэтр де Лонгвиль с каким-то скепсисом смотрел на кривляющегося, будто на сцене рыцаря, голос которого разносился по окрестностям, пугая чаек. А при слове «паладин» левое века мага дернулось, словно в тике. Кром из рода Волков полностью оправился от побоев и смотрел внимательно, даже чуть расширил глаза, подавшись вперед, а левая рука легла на родовой кинжал.

Пауза затягивалась, ничего не происходило. Секунды складывались в их десятки, затем превратились в минуту. Сотник стоял в той же позе, и судя по шевелящимся беззвучно губам, закрыв глаза, произносил какую-то дополнительную молитву. Возможно тайную.

Солдаты скучали, де Кроваль держался рядом с ними. Видимо опасался гнева больного на всю башку начальника, пускающего в ход кулаки на ровном месте. Сосед из рода Волков зевал.

Я просмотрел тот момент, когда, словно исходящий из зрачка небесного спутника планеты, красный огненный ревущий луч упал сверху. Казалось, он рухнул с самих небес и объял багряными языками сначала меч сотника, затем перекинулся на его руку, добрался до предплечья. И уже через долю секунды передо мной стоял горящий человек, сотканный из кусков лавы.

На долю секунды жаром обожгло лицо, показалось, что короткие волосы начали дымиться, потом это исчезло. Турин, должный быть испепеленным, вновь взревел радостно, дико, и медленно-медленно, словно преодолевая дикое сопротивление, ставшего каменным воздуха, направил острие пылающего меча на камень с Когтями Дисса.

Не знаю, до небес взмыли бордовые языки или же нет, но они, казалось, заслонили передо мной все. И да, это была отнюдь не иллюзия. Плавился и худел валун, по нему сбегали черные-черные ручейки. А земля в основании не нагрелась, не вспыхнула трава, выбивающаяся из-под валуна. И отчего-то лично мне, находящемуся всего лишь в паре шагов, не было ни жарко, ни холодно, наоборот, стало как-то уютно. И хорошо. Словно я вновь стал маленьким и оказался в стенах родного дома, где всегда ощущал себя в полной безопасности. Во взрослой жизни никогда такое чувство не возникало. Еще, будто кто-то могучий посмотрел на меня, и взгляд не добрый, и не злой, а какой-то умиротворенный, что ли. Всезнающий.

— Кровь, Глэрд, капай кровь! — расслышал в реве пламени громовой голос Турина.

И некая сила подхватила меня, заставила сделать шаг вперед, резануть по ладони приготовленным ножом, и окропить кинжалы и камень. Яркая вспышка едва не заставила отшатнуться, но я сумел разглядеть, будто нечто темное, мерзкое, шевелящееся, имеющее не одну сотню щупалец, объятое багряным огнем метнулось куда-то в сторону. Чей-то явно фантомный крик боли резанул по ушам настолько сильно, что едва перепонки не полопались. Однако больше никого из окружающих не зацепило, судя по неизменным выражениям на лицах.

Пламя полыхнуло еще раз.

И исчезло.

И словно ничего сверхъестественного не случилось и никогда не происходило. Все так же орали чайки в отдалении, все тот же прохладный ветер нес запах моря и водорослей, пробуждающейся зелени и прилла, заваривающегося в большом

чайнике. Теплые лучи светила грели лицо.

Сотник взмок от пота, покраснел от напряжения, но был довольным.

— Глэрд, Кронос увидел тебя! И внял моей просьбе! — я отметил, что не мольбе, как в многих земных религиях, а «просьбе», — Возьми свое оружие, и рази им врагов! Уничтожай их, а наш отец, так как именно в наших жилах течет частичка его крови, всегда поможет! И он их отметил личной печатью!

Никаких изменений я, взяв кинжалы в руки, не ощутил. По-прежнему оружие мне нравилось, избавляться от него не хотелось ни в коем случае, но знал, если потребуется — даже бровью не поведу, пожертвую. Появилась дополнительная деталь, — за когтистым птичьим пальцем на клинках, возник черный знак похожий на земной Валькнут, заключенный в круг. Вложил ятаганы в ножны, решив потом рассмотреть. Слишком любопытными были взгляды у старосты и лэрга.

А еще, представление и танцы с бубном начали утомлять. Дел невпроворот, планов громадье, а тут столько времени потратил зря, на участии в шоу. Хотя, может какие-то особые свойства обрели ятаганы. Да и странная тень опять же… Впрочем, может и показалось. Причудливы пути сознания. И ни капли я не верил рыцарю, вполне допуская, что тот сам сотворил некую иллюзию огня и темной твари, для того чтобы селян еще больше заставить проникнуться величием Кроноса и себя, как проводника божественных идей, а те впали бы в религиозный экстаз.

С другой стороны, на месте валуна теперь был параллелепипед, сплошь покрытый черными, каких не имелось ранее, прожилками. Они, пересекаясь, образовывали сложные узоры, какие-то знаки, а в центре столешницы чуть мерцал фиолетовым светом импровизированный Валькнут.

При этом, когда забирал Когти, то никакого жара я не ощутил, наоборот, веяло от камня успокаивающей прохладой. Но в целом, чего я ожидал? Один ответ на все вопросы — магия.

Похоже, время пауз снова закончилось. Лэрг, оседлав своего любимого конька — красноречие, с помпой принялся за проповедь, как говорилось, не отходя от кассы:

— Видишь, староста! Проклятье, если и было, то сгорело в очищающем огне Кроноса. После привязки у Глэрда не покраснели глаза, зрачок не изменился, зато его оружие отметил сам Кронос! Запомни, Кром, это ваши старые боги требовали убивать безвольные жертвы на алтаре, как баранов или кур. Велика ли в том доблесть? Наши принимают за почитание только славные дела, и чем они величественнее, тем больше они одаривают своих адептов.

Я же наблюдал за мэтром де Лонгвилем, лицо которого перекосило, он гримасничал, будто сдерживая смех. Никакого почтения к словам непосредственного начальства, хотя и у меня его столько же. Или дело в другом?

— Убей тысячу рабов — и ты не добьешься расположения ни одного из них, а в царстве Мары найдешь такие муки, каких не испытывал при жизни. Но срази своего врага в схватке не на жизнь, а на смерть. Победи того, кого всегда боялся, кто был тебя сильнее, хитрее и лучше! Превзнемогая все и вся, главное самого себя, достигни новых вершин! И одолей весь мир! Только тогда боги обратят на тебя внимание, — Турин, как токующий глухарь, не замечая ничего вокруг, разливался соловьем.

А у меня морозная волна пронеслась по позвоночнику, поднялась до затылка, взъерошила короткие волосы. Такой тяжелый накат животного страха, который заставлял либо замирать безвольно на месте, либо бежать без оглядки. Эффект словно от звуковой пушки YTN-12 — тот же наведенный ужас. И постулатное понимание, базирующееся на не пойми какой теории — рядом пробуждается нечто огромное и злое. В этот миг глаза мэтра де Лонгвиля одномоментно окрасились в рубиновый цвет и зрачок обрел угольную черноту, став вертикальным, а мы встретились взглядами.