Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны

Черкашин Николай Андреевич

Помощник командира капитан-лейтенант Юрий Александрович Кокорев поменял Северный флот на другой, и о дальнейшей его судьбе мне Ничего не известно.

Командир штурманской боевой части, капитан-лейтенант Николай Васильевич Батасов стал командиром и на этой должности в звании капитана 2-го ранга внезапно умер.

Командир рулевой группы, старший лейтенант Петр Сидорович Алексеенко встречался мне в 80-годах на одном из флотских совещаний в звании капитана 1-го ранга, офицер штаба Сейчас в запасе Живет в Санкт-Петербурге.

Командир минно-торпедной боевой

части, капитан-лейтенант Владимир Иванович Герасимов стал командиром атомохода, капитаном 1 — го ранга, затем был назначен командиром дивизии атомных ПА Больше о нем, к сожалению, не знаю. Командир торпедной группы Евгений Николаевич Шеховец двенадцать лет прослужил командиром подводной лодки на 4-й эскадре, вырос до капитана 1 — го ранга, а в 1986 году ушел в запас, капитанил на небольшом научно-исследовательском судне, потом работал в инспекции Госнадзора порта Выборг.

Командир боевой части связи, начальник радиотехнической службы Лемир Павлович Винокуров. След потерян после моего перевода на другую лодку.

Командир электромеханической боевой части, инженер-капитан 3-го ранга Николай Андреевич Скрылев был назначен флагманским механиком бригады. Что потом — не знаю.

Командир моторной группы, старший лейтенант Геннадий Дорофеевич Минченко ушел с лодок в судоремонт. Когда я с ним встретился снова, капитан 1-го ранга, инженер Минченко руководил морским заводом в Полярном

Начальник медицинской службы, капитан медслужбы Владимир Эмильевич Терек в бытность мою в Полярном приезжал ко мне в гости из Североморска, где он служил в главном госпитале флота. Затем подполковник медслужбы Терек перевелся в какое-то военное учреждение города Подольска, и след его в дальнейшем затерялся…

«Я на Кубу бы прорвался!»

Из бесед с капитаном 1-го ранга Алексеем Дубивко

— Мы ничего не знали, что происходит вокруг нас Спасибо осназовцам. У меня целая группа радиоразведчиков на борту была, они слушали американские переговоры. Докладывают мне — Президент США приказал всем судам, всем гражданским транспортам идти в порты Флориды. Соображаю: зачем? Скорее всего — готовиться к высадке десанта на Кубу. Они там, как позже выяснилось, даже лагеря для наших военнопленных начали строить.

Потом новая информация: на Кубу прилетел Микоян и давай челночить между Гаваной и Вашингтоном. Тут нас от пролива Кайкос-то и отодвинули на триста миль на восток. Если б не Микоян, я бы на Кубу прорвался бы…

У нас готовность к применению спецоружия — 4 часа. И целей в перископ — уйма.

Каждую ночь всплывали и били зарядку. Потом погружались. Температура в отсеках свыше 70 градусов. По 16 тепловых ударов в день. Вытаскивали людей в концевые отсеки. Там температура под 40. Но можно было дышать. Доктор Буйнович с замом ходили по отсекам, людей откачивали… Я же не мог центральный пост ни на минуту покинуть. Целый месяц там спал. Тулуп на палубе постелил и кемарил, когда сил не было.

От жары вырубались целыми сменами. Приказал вахты по полчаса нести. А ведь никакой кондиции. Опреснители

слабые. Воды — по стакану в сутки.

Никто ничего не ел Только компоты и чуть-чуть сухого вина. Я же и вина ни капли не пил Не мог. Все, как скелеты, ходили. Потеря веса на одну треть почти у всех.

Очень выручал старшина команды акустиков, главстаршина Панков. Вовремя услышал, когда эсминец таранить нас пошел. Американец снес нам антенну, «Рамку» над рубкой. Полтора метра глубины отделяли нас от верной гибели! Мы потом с замом, когда на лодку один орден Красной Звезды дали, посоветовались и решили Панкова к нему представить. И это совершенно справедливо было.

Слышал, что вокруг американцы ходят, акустические бомбы швыряют. Думал, Колю Шумкова ищут. Пошел ему помогать, на себя отвлечь.

Тут как-то всплываем ночью. Горизонт чист. Ночь кромешная, темень. Мазнули «Накатом» (антенна радиолокатора) по горизонту, мать честная, по всем четырем диапазонам — засветки. А это их эсминцы встали без хода и нас поджидают. Доклад акустика:

— Товарищ командир, шум винтов — очень близко.

— Срочное погружение!

— Товарищ командир, шум винтов разделился, один шум идет в корму, другой — в нос.

Неужели торпедой шарахнули? Но шум замолк:. Думал, будут бомбить.

Ну, они нас своими гидролокаторами крепко зацепили. Отрывались мы до последнего. Потом, ладно — всплывать, так с музыкой! Всплыли. Помохе своему, Андрееву, велел флаг поднять. У нас огромный, почти крейсерский флаг был — два на три метра.

Осназовцы радио перехватили: «Всплывшую русскую лодку удерживать всеми средствами, вплоть до применения силы». Хрен вам! Ушли, и больше уже они нас никогда не видели, хотя еще месяц за нами охотились. Мы лее их тактику стали использовать. Зарядку батарей вели в позиционном положении без хода, а выхлоп наверх.

Вот они нас и не слышали. Хотя моряки они, конечно, опытнейшие, что и говорить…

Наша акустика слышала на считаные кабельтовы. Их же — на сотни.

Командующий Северным флотом, адмирал Чабаненко учил нас на опыте немецких «волчьих стай». Всю их документацию по управлению подлодками в море на русский перевели, и мы на вооружение взяли. Командиров Чабаненко, как и гросс-адмирал Дениц, знал по именам и разбор действий проводил индивидуально с каждым командиром Великий человек был. Настоящий флотоводец.

«СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН…»

«Идем в Гану?»

Из походного дневника штурмана подводной лодки Б-36, капитан-лейтенанта Владлена Наумова:

«Первоначально к непонятному для всех нас походу — неведомо куда — стали готовиться лишь несколько подводных лодок самой боевой 211-й бригады Четвертой эскадры Северного флота В ее состав ежегодно поступали от промышленности две подводные лодки — самого современного по тем временам 641-го проекта (по натовской классификация — типа «Фокстрот». Наша Б-36, не состоявшая в бригаде, ни к чему особенному не готовилась.