Возраст любви

Стил Даниэла

— О, мама, мамочка!.. — Джен вскочила с дивана и, нежно обняв продолжавшую негромко всхлипывать Аманду, стала утешать ее. Смотреть на это Луизе было невыносимо, и она бесшумно вышла из комнаты. В кухне она застала Пола, который сидел за столом и пил кофе.

— Ну, как она? — озабоченно спросил он, и Луиза раздраженно передернула плечами. Ей тоже было больно, но почему‑то это никого не интересовало. Детей она отправила домой, Джерри вернулся на работу в контору, и, кроме Пола, Луизе совершенно не с кем было поговорить. Пола она не любила, но никого другого рядом все равно не было.

— Мама в ужасном состоянии. Такой я

ее еще никогда не видела, — сказала она, садясь напротив него и наливая себе кофе из стоящего подле кофейника. — В последнее время она зависела от отца на все сто процентов. Он говорил ей, когда вставать и во сколько ложиться, что делать и чего не делать, с кем общаться, а кого не пускать на порог. По‑моему, это чудовищно. Я просто не понимаю, как она могла такое допустить! Неудивительно, что теперь она так растерялась…

— Быть может, именно этого она всегда хотела. Разные люди — разные характеры. Один сам ведет кого‑то по жизни, другому нужно, чтобы вели его, — заметил Пол, с интересом поглядев на свояченицу. В Луизе всегда было столько горькой иронии и затаенного гнева, что он не раз задумывался, насколько она счастлива со своим мужем. Как и во всех семьях, в семействе Кингстон были свои подводные течения, свои рифы и отмели, лавировать между которыми человеку со стороны бывало подчас очень трудно, и, чтобы правильно ориентироваться, Пол всегда прислушивался к тому, что Джен и Лу говорят о своей матери. Они, разумеется, видели ее по‑разному, однако главное заключалось в том, что на самом деле Аманда Кингстон была совсем не такой, какой ее видели посторонние. Для всего мира она была сильной, уверенной в себе, даже чуточку холодноватой женщиной, но дочери знали ее совсем другой. Для них она была робкой, неуверенной, полностью подчиненной мужу женщиной, которой нравилось, когда ей указывали, что надо делать, и принимали за нее все важные решения.

Иногда Полу даже казалось, что в этом‑то и заключена главная причина того, что Аманда отказалась от продолжения кинокарьеры. Может быть, размышлял он, дело вовсе не в том, что Мэттью не разрешил ей сниматься. Может быть, она сама боялась возвращаться в реальную жизнь, где надо было принимать решения и самой отвечать за них.

— Ничего… Я думаю, она скоро успокоится, — сказал Пол Луизе. Ничего другого ему просто не приходило в голову. Да и что тут можно было сказать?

Луиза отпила глоток кофе, поморщилась и отодвинула чашку. Подойдя к буфету, она налила себе вина, но пить не стала и только нервно вертела в руках бокал. Пол сразу понял, что видит перед собой еще одну не очень‑то счастливую женщину, но, как ее утешить, он не знал.

— Джен о ней позаботится, — добавил он, но эти слова, казалось, разозлили Луизу еще больше.

— Разумеется, позаботится! Да она от нее теперь ни на шаг не отойдет! — Луиза так резко опустила бокал на стол, что Пол невольно вздрогнул. — Джен всегда обожала лизаться со своей любимой мамочкой! Удивляюсь, как она до сих пор не предложила тебе переехать сюда, тогда бы они могли видеться друг с другом каждый день. Да и мама была бы счастлива. Если вы поселитесь здесь, ей не придется заботиться о доме. Джен была бы только рада взвалить это на себя.

— Послушай, Лу, возьми себя в руки! — воскликнул Пол, назвав свояченицу именем, которым называла сестру Джен, но Луиза смерила его таким взглядом, что ему стало не по себе. В это мгновение она была удивительно похожа

на свою мать. И на отца тоже, но это сходство было сходством характеров, а не внешности. Из двух сестер именно Джен унаследовала красоту матери и аристократическое благородство Мэттью. — По‑моему, ты зря кипятишься, — добавил Пол. — Поверь, никто не хочет обидеть тебя или причинить тебе боль.

— Черта с два! — воскликнула Луиза и, залпом осушив бокал вина, тут же налила себе еще. — Да они всю свою жизнь только тем и занимались, что старались унизить меня. Быть может, теперь, когда отец умер, Аманда сумеет стать нормальным, зрелым человеком. И она, и все мы…

И, не дав Полу ответить, Луиза вышла, громко хлопнув дверью, а Пол остался сидеть за столом над чашкой остывшего кофе.

Джен увидела Луизу в окно кабинета.

— Лу снова злится на меня, — вздохнула она, провожая взглядом сестру, которая медленно шла по дорожке с бокалом вина в руке. — Она все время на меня за что‑нибудь злится.

— Как бы мне хотелось, чтобы вы перестали ссориться друг с другом, — печально ответила Аманда. — Я надеялась, что, когда вы вырастете, все будет по‑другому. Я думала, вы подружитесь, особенно после того, как выйдете замуж и у вас будут свои дети…

Она действительно надеялась на это еще с тех пор, когда ее девочки были детьми. Никакого другого будущего Аманда для них не желала, но Джен, услышав ее слова, погрустнела еще больше.

— Ты же знаешь, мама, я… Я не…

— Что?! — На лице Аманды отразилась такая тревога, что сердце Джен болезненно сжалось.

— У меня нет детей, — тихо ответила она, но в ее голосе прозвучала такая грусть, что Аманда насторожилась.

— Ты не хочешь иметь детей?! — осторожно спросила она. Ее дочь не хочет детей? Если это так, это же настоящее предательство!

Другого слова она подобрать просто не могла.

— Дело не в этом… — Джен снова посмотрела в сад, на сестру, которая уселась на скамейку перед клумбой с мелкими желтыми розами и поднесла к губам бокал с вином. У Луизы было трое детей, которых она родила одного за другим в первые пять лет брака. Она сама так хотела и, выйдя замуж, осуществила свою мечту. Теперь у нее было два сына и дочь, и Джен оставалось только завидовать сестре. Зачатие, беременность, роды — все далось Луизе просто и естественно, а у Джен с Полом, увы, ничего не получалось…

— Разумеется, я хочу детей, — сказала Джен. — Но… Мы очень стараемся, но ничего пока не случилось. А ведь прошел уже почти целый год, как мы отказались от контрацепции.

— Это ничего не значит. — Аманда невольно улыбнулась. — Подчас на это требуется время. Будь терпеливой. Во всяком случае, отчаиваться еще рано.

— Почему‑то вам с папой никакого времени не потребовалось, — упрямо возразила Джен. — Лу родилась ровно через десять месяцев после того, как вы поженились. А еще через год родилась я.

Она тяжело вздохнула, и Аманда ласково погладила дочь по голове. У Джен было такое выражение лица, что у Аманды буквально сжалось сердце. В глазах Джен отразились не только досада или сожаление; в них были горечь и разочарование, и Аманде снова захотелось заплакать, на этот раз — от бессилия.

— Я хочу, чтобы Пол сходил со мной к врачу, а он не хочет. Он считает, что я напрасно беспокоюсь и что все образуется само собой.

— А сама‑то ты была у врача? — осторожно поинтересовалась Аманда. — Что он сказал?